Роли леди Рейвен

Я вздохнула. Не то чтобы я рассчитывала самостоятельно сегодня ночью проводить экспертизу и вскрытие — Трейт за это бы расчленил по живому, и никакой герцог бы не спас, — но внезапно пришло осознание, что завтра мне полагается выходной после дежурства, и меня здесь в принципе не будет. Можно, конечно, попробовать остаться, но начальство отправит домой в приказном порядке. Уж такую возможность от меня избавиться хотя бы на день Найджел Трейт не упустит.

Вспомнив, что я еще вроде как обижена, повернулась и успела сделать аж целых два шага в сторону отдела криминалистики, где мне полагалось продолжить дежурство, как властный голос окликнул:

— Леди Рейвен. Будьте так любезны проследовать со мной в кабинет. Я хочу выслушать подробный отчет о том, что нам известно об убийстве на настоящий момент.

На третий этаж, во владения начальника департамента, мы поднялись в тишине, однако стоило толстой двери из красного резного дерева закрыться за моей спиной, я все же поинтересовалась:

— Ты в курсе, что это называется использованием служебного положения в личных целях?

— Отчего же? — Кьер не торопился зажигать большие лампы, а вместо этого швырнул сгусток пламени в камин, где тут же бодро заплясали оранжевые язычки, озаряя комнату неярким, но очень теплым светом. — Я действительно хочу выслушать твой отчет. Присаживайся.

Он с такой вежливо-любезной улыбкой отодвинул для меня одно из стоящих перед столом кресел, что я тут же начала подозревать его в чем-то определенно недобром.

— Я тебе уже все рассказала. — Тем не менее я с достоинством опустилась на предложенное сиденье. — О чем-то еще отчитываться можно будет только после выяснения личности и детального исследования трупа, которое, я так полагаю, будет проводить уже господин Трейт и скорее всего без меня.

Герцог ухмыльнулся, кажется, распознав в моих интонациях нотки почти детской обиды. Он обошел свой стол и принялся пролистывать лежащие на нем бумаги одной рукой, в то время как другая скользила по пуговицам сюртука, неторопливо их расстегивая.

— Так я пойду? — Я взялась за подлокотники, намереваясь подняться.

— Куда? — крайне искренне озадачился Кьер, стянул сюртук и небрежно бросил его на спинку кресла. — О, Трейт наконец отчитался по результатам повторного, более детального вскрытия первой жертвы. Кажется, что-то новенькое. Не хочешь взглянуть?

Я ожидала, что он протянет мне бумаги, но нет. Герцог продолжал стоять, где стоял, улыбаясь, как асбисский сфинкс. И я отчетливо ощутила себя мышью, которую заманивают в мышеловку ароматным кусочком сыра. Принципы, гордость и еще не до конца испарившееся желание ответно щелкнуть его по носу твердили, что поддаваться не стоит. Но мне так отчаянно захотелось сыра…

Я поднялась, неторопливо приблизилась и, слегка потеснив начальство, склонилась над разложенными бумагами.

— Любопытно…

— Что? — Две тяжелые руки опустились по обе стороны от меня, спины коснулась грудь, а плечо тронуло горячее дыхание.

— Здесь сказано, что… — Это самое дыхание двинулось правее, обожгло не защищенную тканью кожу, приблизилось к уху. Я сглотнула и продолжила, не обращая внимания на участившееся сердцебиение: — Что есть новые детали о личности…

— И? — Грудь прижалась теснее, губы дотронулись до мочки, не поцеловав, а просто прихватили на мгновение, тут же выпустили и едва ощутимо прочертили линию вдоль шеи.

— Мужчину в дружеских кругах звали Добрый Старый Виски, и он был завсегдатаем и…

Линия прочертилась обратно вверх, на этот раз кончиком носа. Кьер зарылся им в чуть влажные от дождя волосы, а правая рука оторвалась от столешницы и легла мне на талию. Говорить ровно становилось все сложнее.

— …И известным все в тех же дружеских кругах пропойцей, рекорды которого по количеству выпитого побить мало кому удавалось.

— И почему это любопытно? — Пальцы с талии медленно поползли в сторону пуговиц блузки.

— Убийца ведь вырезал ему печень. Можешь считать это черным криминалистическим юмором, но…

Тут герцогу играться надоело. Он стремительно меня развернул, прижал к столу, и фразу про «любопытное совпадение» я выдохнула уже ему прямо в губы. Не выпущенные из рук бумаги смялись со скорбным шелестом.

Кьер прервал поцелуй лишь на несколько секунд, чтобы стянуть с себя рубашку, и только тогда мои пальцы разжались, и отчет полетел на пол. Потому что занимать руки несколькими листами, когда в непосредственной близости находится горячая гладкая кожа, соблазнительно подсвеченная язычками каминного пламени, — это просто кощунство.

— Я… вообще-то… на дежурстве! — все-таки выдохнула я из вредности, не особенно, впрочем, пытаясь вырваться — а все равно бесполезно! — и уж тем более не пытаясь перестать щекотать, гладить, впиваться пальцами в перекатывающиеся под кожей жесткие мышцы.

— Леди Рейвен, вы свободны под мою ответственность. Все, я тебя сменил.

Кьер закончил воевать с застежками юбки, и та покорно сползла к моим ногам, после чего он подхватил меня под бедра и усадил на стол.