Романов #14

Первые минут пять мы утоляли первый голод, отдавая должное трудам Никифора Викторовича. Моя супруга налегала на щедро украшенный зеленью салат из краба с грейпфрутом. Я же намазывал тосты сливочным маслом и покрывал сверху икрой горбуши, чтобы закусывать таким бутербродом шакшуку с ломтиками мяса.

Закончив со своей порцией, я наполнил себе чашку из кофейника и, с удовольствием вдыхая бодрящий аромат, кинул пару кусочков тростникового сахара в напиток. Виктория в это время перешла к расстегаю, начиненному мелко нарубленной нежнейшей телятиной.

Периодически супруга опускала веки, чтобы я не видел, как она закатывает глаза от удовольствия. Наблюдал я за этим с понимающей улыбкой. Что ни говори, а мне нравилась моя супруга. В любой момент времени и за любым занятием за ней было просто приятно наблюдать.

Казалось бы, что такого сакрального в женщине, которая ест? Однако я наслаждался видом на мать моего ребенка. Нервные события, свалившиеся на меня за последнее время, отступали на второй план. И я получал не только удовольствие от компании красивой супруги, но и отдыхал морально от всех передряг.

Сам я тоже не прекращал есть, и приступил к блинам с фаршем из оленины с брусникой. Заодно по просьбе Виктории налил ей горячего чая.

— Дима, ты на меня так странно смотришь, — заметила она, когда я придвинул ей напиток. — Все в порядке?

Я улыбнулся и кивнул.

— Смотрю на тебя, — заговорил я, — и думаю, что я действительно гениальный человек.

— Вот как? — приподняла она бровь, самыми кончиками пальцев поднимая чашку с блюдца. — И что же конкретно наводит тебя на такие мысли?

Я развел руками.

— Я завоевал тебя, — ответил я.

— Ты снова это делаешь! — притворно возмутилась Виктория, покрываясь так нравившимся мне румянцем.

— Что именно, дорогая? — с самым невинным видом, на какой только был способен, уточнил я.

— Заставляешь меня смущаться, — пояснила княгиня Красноярская. — А ведь я уже ношу под сердцем нашего ребенка! И ты все равно, после всего, что между нами было, умудряешься вгонять меня в краску.

Я негромко посмеялся, а Виктория фыркнула, но тоже не сдержалась от улыбки. Протянув руку к своей супруге, я осторожно накрыл ее ладонь своей.

— Сегодня мы весь день проведем вместе, — сообщил я ей. — И поверь, ты еще не раз испытаешь это прекрасное чувство.

Переплетая свои пальцы с моими и глядя на наши соединившиеся руки, Виктория улыбнулась нежнее, чем раньше.

— Знаешь, мне действительно с тобой повезло, — вздохнула она негромко. — И я тебя так люблю, ты даже не представляешь, насколько сильно.

Я поднес ее руку к своим губам и поцеловал пальцы супруги.

— Представляю, Вика. Ведь это взаимно.

Я купался в эмоциях, наслаждаясь расслабленностью и той нежностью, что установилась между нами. Сегодня я никуда не тороплюсь, и буду наслаждаться временем с моей супругой.

Виктория стала тем человеком, который вошел в мою жизнь и сделал ее намного полнее и лучше. И я не пытался ограничивать себя в тех чувствах, которые она у меня вызывала. Да, я любил свою супругу, как бы это ни было пошло, а рядом с ней я ощущал не только поддержу Виктории, но и ответное тепло.

Все же приятно чувствовать себя дома. Жаль, что в прошлой моей жизни у меня не было такого опыта.

* * *

Мы сидели в беседке, установленной в нашем саду. Виктория, удобно устроившись на кушетке, закрыла глаза и наслаждалась теплым летним днем, а я читал ей вслух роман XIX века о несчастной судьбе девушки из простонародья. Периодически я останавливался, и моя супруга приподнимала веки, глядя на меня с намеком.

— Тебе не нравится книга? — уточнила она. — Ксения Алексеевна ее крайне рекомендовала. Говорила, что ей в пансионе она очень понравилась.

Я усмехнулся и покачал головой. Сестру там содержали в таких ежовых рукавицах, что любое чтение могло бы сойти за развлечение. Так что неудивительно, что княжна Романова нашла в страдающей героине персонажа, которому прониклась симпатией. Ксения Алексеевна на тот момент тоже ведь страдала, не от неразделенной любви, конечно, а от скуки. Но сути это не меняло.

— Не нравится, — подтвердил я. — Вот вроде бы в мир на тот момент уже давно пришла магия, а истории все те же. Бесприданница, предавший любовник, совративший девичье сердечко, прыжок героини под поезд. Вот объясни, почему в русской литературе обязательно кто-то должен страдать — либо автор, либо герои, либо читатель?

Виктория негромко посмеялась в ответ и отобрала у меня томик.

— Хорошо, Дима, раз ты страдаешь от моего выбора литературы, — произнесла она. — Давай посмотрим, что ты выбрал сам?

Я показал ей обложку принесенной с собой книги. Вообще мы договорились, что каждый выберет что-нибудь свое. И мы почитаем на свежем воздухе вместе. Виктория не особенно увлекалась романами, у нее была бурная жизнь: любимая наука, любящий супруг и будущий ребенок. На развлечения, по сути, места в графике княгини Красноярской не оставалось до недавнего времени.