Романовы в дороге. Путешествия и поездки членов царской семьи по России и за границу

Целью визита цесаревича в Грецию на этот раз было «исключительно желание побыть среди близких лиц и взять с собой в плавание, согласно воле государя императора королевича Георгия»{665}. Августейшая молодежь посетила афинский театр, который был учрежден Георгом I, ездила в Пирей на «Память Азова» и т. д. В воскресенье 4-го ноября в русской церкви отслужена была в высочайшем присутствии обедня. На второй день приезда великих князей во дворце состоялся обед, а затем в субботу «залы Базиликона пламенели огнями по случаю бала в честь гостей, на котором насчитывалось несколько сотен человек приглашенных, и который длился до 4-х часов утра»

{666}. На следующий вечер был опять бал во французской миссии у графа Монтолона. Наконец, 5-го ноября торжества увенчались балом в доме российского посланника М. К. Ону[31]

. Автор «Путешествия на Восток» вспоминал, что два офицера с «Владимира Мономаха» (мичманы Дядин и Повалишин) изящно декорировали для этого события балкон, обратив его в очаровательный шатер, откуда упоительно неслась музыка оркестра с «Памяти Азова». Он пишет далее: «Все избранное афинское общество собралось на радостный для русских праздник единовременного присутствия в Греции стольких гостей с севера. Общее веселье и бодрое настроение не нарушалось никаким диссонансом»{667}. В последний день Ольга Константиновна поехала с великими князьями на новое русское кладбище для моряков, устроенное ею близ порта Пирей. Сюда же заблаговременно прибыли адмирал Басаргин, архимандрит российской миссии Михаил, командиры русских судов, отцы-иеромонахи с «Памяти Азова» и «Владимира Мономаха» и другие приглашенные лица. «Почти пустое, просто огороженное место, отведенное усопшим, открыто ветру, который при совершении панихиды крепчает и злится. Звуки моления наполовину невнятны […] но служба продолжается при благоговейном настроении тех, кто собрался для поминовения безвестных матросиков-соотечественников, – пишет автор «Путешествия на Восток». – Спите мирным сном в чужой земле! За ваши души набожно осеняют себя крестом сыновья батюшки-царя. За ваше безгрешное успокоение умиленно молится ваша неусыпная печальница и радетельница – августейшая дочь вашего старого-адмирала»

{668}.

Королева, очарованная своим племянником Ники, стала мечтать о сватовстве младшей дочери Марии и цесаревича, что весьма бы польстило грекам. Она спрашивала брата Константина в конце 1890 г.: «А как ты думаешь, грешно с моей стороны тайно желать, чтоб Минулина вышла за Ники, чтоб для них сделать исключение?»{669}

. Брат старался сдержать рвение сестры, сообщая, что Александр III вряд ли одобрит брак столь близких родственников.

Во время плавания с цесаревичем Николаем на дальний Восток в 1890–1891 гг. принц Георг по решению воспитателей из-за своего поведения был досрочно возвращен в Грецию. Для королевы это был второй удар после неудачной попытки сделать свою дочь российской императрицей. Александр III в утешение родителям вручил греческому принцу орден за спасение наследника во время путешествия.

Жених для Марии нашелся очень скоро: им стал троюродный брат Ольги, великий князь, родной брат Сандро, Георгий Михайлович (Егорушка)[32], который много времени проводил в Греции, влюбившись в юную принцессу Минулину. Однако ждать согласия принцессы ему пришлось почти шесть лет. То она не могла забыть Сандро, то она, к ужасу своих коронованных родителей, влюбилась в друга ее брата, греческого морского офицера Пандиаса, и собиралась выйти за него замуж, отказавшись от предварительной помолвки с Егорушкой. Даже греческий король, который не хотел отправлять свою младшую дочь в Россию (он спрашивал Ольгу: неужели смерти одной дочери недостаточно, чтобы забыть Россию?), не дал согласия на неравный брак с греческим офицером.

Наконец, в конце 1899 г. греческий король, горячо любивший Минулину, которой шел уже 24-й год, настоял на браке с русским великим князем, доказывая, что иначе она может остаться старой девой. В апреле 1890 г. великий князь Георгий Михайлович появился на Корфу, где они с Марией были сначала помолвлены, а затем через 9 дней – 30 апреля 1900 г. был заключен еще один русско-греческий брак. На Корфу собралось множество гостей из России, прибывших на кораблях русской Средиземноморской эскадры, в том числе отец жениха – престарелый великий князь Михаил Николаевич (дядя Миша). «Георг I оказался, – вспоминал Ю. Я. Соловьев, – не только испытанным монархом, но и опытным гофмаршалом. Он почти единолично и притом в неприспособленной обстановке вел церемониал свадьбы»{670}.