Романтик. Бомбила

– Андрюха, ты извини… этот новенький какой-то недоделанный… мельтешит под колесами, подрезает… я сегодня едва ушел от столкновения… Оно мне надо?

Мерзавец был из той породы людей, которые врут беззастенчиво, чтобы шкуру свою спасти. Передает трубку мне.

Андрей:

– Ты водить-то умеешь? Зачем автобусу под колеса лезешь?

– И вы поверили? – усмехнулся я. – Он так испугался, когда я ему трубку подал, что понес эту ахинею, глядя мне в глаза и ни капельки не стесняясь. Дерьмо мужичишка – не пацан.

Моей «крыше» понравился мой «базар». Подобревшим голосом Андрей сказал:

– Ну и правильно – не связывайся ни с кем. В таких ситуациях звони мне.

Отключив телефон, обратился к водителю автобуса:

– Ну что, убогий, извиняться думаешь?

– За что? – искренне удивился он.

– За все хорошее. Что, нет? Ну, тогда живи и оглядывайся – я тебе хамства не простил.

Пошел от автобуса собою довольный, оставив водителя озадаченным.

Вечером, забирая дочь с работы, рассказал ей об этой стычке.

– Не боишься? – спросила она.

– Не-а, – ответил я.

– Папа, а мне надо в магазин.

Мы прошвырнулись по магазинам, и, как любящий отец, я оплатил её покупки. Личико ребенка сияло, мы беззаботно болтали – вдвоем нам здоровски хорошо.

– Ты к нам зайдешь? – спросила дочь во дворе своего дома.

– Вот когда у тебя будет своё жильё, тогда и приглашай. А сюда я больше ни ногой.

– Послушай, что с вами стряслось? Почему ты с мамой не разговариваешь? Что у вас не так? Вы поссорились? Расскажи. Ты же знаешь – всё, что мне скажешь, останется между нами.

– Поссорились – не то слово. Мы разошлись навсегда, как расходятся в море корабли, не оставляя следа, – сказал, не подумав, что след таки есть – наша дочь.

– Так что же все-таки приключилось? – ты ни слова, она молчит… Вот смотрю я на вас и мне кажется, что мужчины и женщины существуют лишь для того, чтобы спариваться и плодить себе подобных. Нет никакой любви на свете…

– Она не рассказывала? Так расспроси. Мне интересно узнать, как Тамара Борисовна относится к тому происшествию.

– Хорошо, – пообещала Анастасия, и больше мы к этой теме не возвращались.

Неделю откатался. Подъезжает ко мне мужик на изношенной классике – худой, изможденный, но с живыми, недобрыми глазами.

– Ты откуда нарисовался?

Я его видел раньше. Он работает по остановкам, но не «гоблин».

– Я под Андреем.

– Да мы все под ним. Я, кстати, бригадир. Ты взнос уплатил?

– Да, Андрею лично в руки всучил. Если сомневаешься, можешь позвонить.

Мужик усмехнулся, головой покачал и сказал, будто сам себе:

– Он что, свою собственную тему затеял?

Час спустя, снова подъехал.

– Со следующего месяца деньги сдаешь мне. С Андреем вопрос улажен.

Я не поверил и позвонил. Мафиози ответил без энтузиазма:

– Ну да, бригада у вас. Плату сдавай бригадиру.

– А жаловаться тоже ему?

– Мне звони, – и отключился.

Ну, раз теперь я совсем в бригаде и водителя автобусного приструнил, чего мне в тени оставаться? И стал, как все «шакалы», поджидать пассажиров на конечных остановках. Правда, с собственной маленькой поправкой – начинал движение с первого усевшегося ко мне клиента. А вот другие водители поджидали, когда набьется полный салон. И порой выставляли одиноких пассажиров:

– Вон автобус подъехал на посадку, идите к нему: он раньше пойдет.

Не этично, по-моему, такое вот отношение к людям – не вери гуд.

Как-то, увидев меня в Увелке на остановке «Больница», Бугор (бригадир) подошел и, наклонившись к окошку водителя, с несвойственной начальнику мягкостью спросил:

– Гоблины ещё не наезжали? Не загоняли душу в пятки?