Романцев. Правда обо мне и «Спартаке»

В январе 1979 года я получил травму, которая потом напоминала о себе всю жизнь, – смещение позвоночника. Мы играли в Лос-Анджелесе товарищеский матч с со сборной Мексики. Погода мерзопакостная. Грязь, туман, в 20 метрах друг от друга ничего не видно. Последняя минута матча, я подключился на угловой. Выпрыгнул, неудачно приземлился. Игра пошла дальше. А я лежу в районе чужой 11-метровой отметки – не могу ни вздохнуть, ни пошевелиться. В это время судья дает свисток об окончании встречи.

Ребята заходят в раздевалку – меня нет. Где Олег? Мишка Ан выбежал из раздевалки, оглядел поле – о, вон он валяется!

Меня должны были оставить в Лос-Анджелесе дней на 10. И Миша чуть ли не со слезами на глазах упросил руководство:

– Не кладите его. Если надо – я его на себе буду носить.

А нам предстояло еще несколько игр – в Сиэтле, Монтеррее, Сан-Франциско. И Миша слово сдержал – вместе с Сашкой Тархановым они всю эту поездку меня сопровождали. Сумку мою таскали, меня придерживали. Но одного меня в Лос-Анджелесе не оставили. Кто знает, сколько бы я там провалялся – один, в чужом городе, чужой стране?

Из воспоминаний Юрия Василькова, многолетнего доктора «Спартака»:

– Из-за болей в спине Романцев плохо спал. Я удивлялся, как человек может все это терпеть. Иной раз ломит спину, а он все равно идет на тренировку. Стиснет зубы, но идет. Я ему:

– Куда ты? Полежи, отдохни.

Все равно идет. Но тогда пристаю к нему после тренировки:

– Пойдем ко мне, полечу.

С трудом загонял.

Я советовал ему беречь здоровье. И не раз. Но потом перестал. Потому что я понял: это его стиль жизни. Если он решил, то будет делать. Но когда что-то прихватывало по здоровью, все равно обращался ко мне.

* * *

Один перелом сильно мешал мне в течение всей карьеры. Ладьевидная кость. Травму получил в Ташкенте, где был на сборах с «Автомобилистом». Резко остановился – и голеностоп не выдержал. Хрустнул. Тренер сказал, что он на трибуне этот хруст слышал. Кость так и не срослась, она плавающая. И при долгой нагрузке сильно болела.

А, вообще, знаете, есть расхожая фраза: «Если встал утром и у тебя ничего не болит – значит, ты покойник». У всех ребят что-то случалось. Гаврилов сейчас весь в железках – через турникет в аэропорту не может пройти. Если уж выбрал футбол – будь готов ко всему.

Глава 4

Знакомство со «Спартаком»

Из Красноярска я уезжать не хотел. Столько друзей, столько воспоминаний детства! Думал, что буду там играть до конца карьеры. Плыл по течению. Тем более что течение было быстрым и интересным. Жил одним днем. И в любой момент мог закончить.

До «Спартака» мной интересовались несколько команд. Первым, кто обратил на меня внимание, был пермский «Молот» из первой лиги. Однажды мне привезли газету из Перми, я там даже был в предварительной заявке. Но я посмотрел на нее и увидел, что младше их самого юного игрока на четыре года. Поэтому не решился ехать.

Затем было предложение уже из высшей лиги, из «Кайрата». Чтобы заманить меня к себе, к нам домой приехал главный тренер этой команды – Тимур Санджарович Сегизбаев. Он три дня жил у нас дома – пытался соблазнить меня на переход. Привез фотографию дома, где я должен был жить. «Вот твои окна, приедешь – сразу получишь ключи», – сказал он.

Из воспоминаний Валерия Романцева:

– Сегизбаев и меня просил посодействовать: «Поговори с ним». Я в ответ: «А я-то что? Я согласен». Пообещал, что попробую убедить его. Не удалось.

В общем, алмаатинца из меня не вышло. Я категорически не хотел покидать насиженное место. Боялся. Мне комфортно было в Красноярске – я только заиграл, начал регулярно выходить в составе, забивал. Лето, друзья-товарищи, великолепный стадион. Говорят же: от добра добра не ищут. А еще я никогда не любил перемену мест. Даже тот факт, что «Кайрат» на тот момент играл в высшей лиге, меня не убеждал.

Отказывать впрямую не хотелось – стеснялся. Тем более что Сегизбаев был очень приятным человеком. Поэтому я в те дни даже не приезжал домой – ночевал у друзей. Прятался.