Ромейское царство

Так или иначе в образование вкладывали деньги те, кто хотел видеть своих сыновей на службе Церкви или в кругах чиновников, администрации. В основном это были представители провинциальных элит и местного духовенства. Образование позволяло даже лавочникам или детям бедняков перейти из рядов тех, кто подчиняется, — архоменов, в ряды тех, кто командует, — архонтов, и, хотя на деле такое могло случаться весьма редко, это был основной принцип разделения ромейского общества. Даже девушки, женщины могли получить образование в частном порядке. Кое-кто из них выучивался на врачей, медсестер и работал в женских отделениях наравне с мужчинами-коллегами.

Итак, учеба предоставляла пусть небольшой, но все же шанс коренным образом изменить судьбу, вырваться из своей социальной страты, сделать карьеру и занять почетное место: стать духовным лицом, чтецом или певчим в церкви, офицером, чиновником, канцеляристом, секретарем, нотарием, переводчиком-ерминевтом, толмачом, врачом, библиотекарем или учителем, всюду необходимым переписчиком-каллиграфом, писцом-апографевсом, скрибом, графисом. Последние неплохо зарабатывали. К примеру, в X в. переписанный том древнегреческого математика, геометра Евклида

стоил четыре номисмы, а цена экземпляра Ветхого Завета составляла 18 номисм. Для сопоставления можно сказать, что осел стоил три золотых, а толковый ремесленник зарабатывал в день один-два кератия, то есть не больше 24 фоллов, которых в одной номисме было 288. Тот, кто умел красиво переписывать и тем более делать книги отнюдь не бедствовал в Ромейском царстве, впрочем, как и учителя, врачи, которые были освобождены от податей, иногда вступали в сговор между собой в ущерб клиентам. Это не значит, что они всегда процветали, порой размер их заработка существенно уступал доходам зажиточного лавочника, какого-нибудь надменного торгаша-неуча, неспособного толком связать двух слов, но на их стороне стоял еще и общественный почет. Любой ромей был согласен с тем, что «один день человека образованного дольше самого долгого века невежды».

Молодой человек, выучившийся на писца-графиса, даже в глухой провинции начинал карьеру с самых низших ступеней служебной лестницы, к примеру, в канцелярии. Но если он был толков, энергичен, честолюбив, владел искусством составления документов, умением произносить речи по торжественным случаям, да еще ему и сопутствовала удача, покровительствовал начальник, крупный чиновник, то его дела шли в гору. Впрочем, для достижения того или иного поста могли пригодиться не только образование, усердие и деловые качества, но и в не меньшей, если не в большей степени ловкость, интриги, клевета, угодничество, догадливость по отношению к вышестоящему начальству.

Каждый простолюдин объяснял своему сыну пользу учения, указывая на более-менее стабильный, отнюдь не нищенский заработок, хорошую одежду и вкусную, сытую пищу человека образованного. Таким примером мог послужить рыботорговец Гелиодор, живший в конце IV — начале V вв. Риторским образованием он открыл себе путь к богатству и успеху, овладев искусством оратора. Сначала Гелиодор стал преуспевающим адвокатом в своем родном Коринфе, приобрел поместья на севере Греции, в Македонии, и, наконец, получил пост наместника провинции. Префектуры претория в это время были еще полны блестящими ораторами и знатоками законов. Марин, сириец родом, автор успешных финансовых реформ императора Анастасия I Дикора (491–518 гг.), наполнивших казну, начал свою карьеру скромным чиновником фиска, а кончил тем, что, неимоверно обогатившись, держал в руках финансы всего государства. К VI в. образование получала значительная часть детей вольных людей, в том числе в сельской местности, что особенно удивительно.