Люсьен.
Держи… по ночному тарифу, моя дорогая. Значит, есть неотложное тебе сообщить.Жаннетта.
Нет. Я знаю, что там написано.Люсьен
Фредерик
Жаннетта.
Ничего особенного.Фредерик.
Почему вы её не открываете?Жаннетта
Фредерик.
Вы, впрочем, правы. Разве меня это касается? Я знаю вас все лишь с сегодняшнего утра и через час уеду.Жаннетта.
А через месяц вы женитесь на моей сестре.Фредерик.
Да.Жаннетта
Фредерик.
Человек, который шёл за нами сегодня в лесу?Жаннетта.
Вы его видели? Нет, тот бедолага не позволил бы себе мне написать. Он вообще, наверное, писать не умеет. Это другой, который думает, что у него есть права. Другой, к нему я прихожу каждый вечер.Фредерик.
Он вам пишет потому, что сегодня вечером вас не увидит.Жаннетта.
Ни сегодня вечером, ни вообще никогда. Я велела отнести ему утром записку, что я его больше никогда не увижу.Фредерик.
Почему вы его бросаете?Жаннетта.
Потому что я его не люблю. Потому что мне вдруг с ним быть стыдно.Фредерик
. А вчера?Жаннетта.
Вчера мне было всё равно. Всё мне вчера было всё равно… иметь любовника, как он, бегать с голыми ногами в рваной юбке, быть некрасивой.Фредерик.
Вы не некрасивая.Жаннетта.
Я — некрасивая. Улия красивее меня. Улия чистая, а я знаю, чего стою. Тот, кто за нами шёл, тоже был моим любовником, я и его не люблю. С пятнадцати лет у меня были и другие любовники, и я их тоже не любила.Фредерик.
Зачем вы специально себя мараете?Жаннетта.
Чтобы вы меня ненавидели, чтобы вы уехали сегодня, ненавидя меня, чтобы вы женились на Улии, меня ненавидя.Фредерик.
Вы прекрасно знаете, что я не смогу.Жаннетта
Фредерик
Жаннетта.
У меня есть только вечер, даже не вечер, один час, даже теперь меньше часа, а потом, всё остальное время, чтобы молчать.Фредерик.
Зачем так говорить, если мы ничего не можем?Жаннетта.
Завтра — ничего… нет, ничто — на всю жизнь, но в течение часа, если те женщины нам позволят, ещё кое-то возможно. Час — это долго, когда только он и остался.Фредерик.
Что мы можем?Жаннетта.
Высказать своё невезение. Ничтожное чёрное невезение нас обоих, так как потом нужно будет замолчать навсегда. Сказать себе хорошенько, что это так глупо — обмануться всего на один день, ошибиться на одну только минуту, и — навсегда.Фредерик
Жаннетта.
Да, и вы, несомненно, любите её до сих пор. И вы уедете с ней очень скоро, в любом случае. И будете принадлежать ей всю жизнь. Я позволяю себе это говорить, потому что она богаче меня.Фредерик.
Улия — хорошая, нельзя, чтобы ей было больно.Жаннетта.
Я это знаю. Я также знаю, что моя печаль слишком новая, она столько не весит. И воспоминание обо мне должно поблекнуть со временем, как старая фотография. Я знаю, что однажды вы не сможете в точности вспомнить мои глаза — вы так мало на них смотрели, и потом, в другой день, в день рождения первого сына Улии или в его крестины — сможете окончательно их позабыть.Фредерик
Жаннетта.
Да. Вот почему я позволяю себе всё это сказать. Я говорю, как те, которые должны умереть. И не во имя достойной цели, а со стыдом, впрочем, не слишком жалуясь.Фредерик.
Да, я скоро уеду с Улией и женюсь на ней. Но я вас никогда не забуду.Жаннетта
Фредерик.
Это смятение, эта тревога, которая нами сегодня овладела, должно быть, не любовь, это невозможно… но я теперь никогда не смогу стереть их из памяти.Жаннетта
Фредерик.
Вы сможете?