Ромео во тьме

Им страстно владело жестокое и бескомпромиссное желание обладать. Иметь. Эту чистую талантливую душу. Это молодое свежее тело. Эти ангельские сапфировые глаза. Присваивать себе его одухотворенность, питаться его чистотой. День за днем. Всецело владеть им. Владеть!!! Властвовать. Единолично и безраздельно. И фанатично охранять свою собственность от любых посягательств. Он любил его. Он безумно любил его. Как собственность. Как свои машины.

«Наваждение какое-то! Самое настоящее наваждение! Я, наверное, действительно псих!» Иного объяснения поведению Мэйза, сам Мэйз найти не мог. И не искал с тех пор, как получил способ управлять этим мальчиком. За последнее время его желания всецело открылись ему. И они оказались отвратительнее, чем он когда-либо предполагал. Но это были желания его души. И он подчинялся ее велениям. Всегда. Как поступил бы и сейчас.

            Вокруг он не увидел ни одной живой души. Но их могли заметить. Это было опасно. «Потерпи немного, – увещевал Доминик сам себя, – пока мы доберемся домой, он как раз дойдет до нужной кондиции».

                              +

– «После всего этого, он засунул его в машину. И я увидела, я могу, вообще-то, ошибаться, потому что видно было плохо, но мне показалось, что Мэйз… поцеловал его»… – Лайза скривилась.

– Господи,… как…все это могло произойти?…Ромео… – Ева не могла больше говорить. Она могла только шептать.

«Да! Да! В губы».

Его губы были холодными и солеными на вкус, от крови. Да, он не удержался. Мэйз ничего не мог поделать с собой.

Он был готов признать, что его чувство к юноше тоже было сродни наркомании: когда он хотел его – ему необходимо было получить его немедленно. В желаемом количестве. Иначе наступала ломка.

– Что же было дальше?

– А…мы уехали пить шампанское.…

– Какого черта ты таращишься, девочка? – Ревниво спросил продюсер. Его имя Лайза никак не могла запомнить. – Ты кого-то из них узнала? Мэйза, наверное. Этого сукиного сына все знают. Ты его хочешь? Отвечай! Его, сукиного сына, все хотят. Да ты расслабься, Лайза. Ты же видишь – у него уже есть друг.

– И…он всегда предпочитал парней? – Вкрадчиво поинтересовалась девушка.

– Нет. Раньше за ним этого не замечали. Вот, как появился этот воробышек, так у него крышу и снесло. Вылезла наружу вся его сущность. Но, говорят, он всегда с бабами неудачником был. Искал совершенную женщину, наверное. Вот и нашел себе. Совершенную женщину. Торчка какого-то, конченного. Так что тебе здесь ловить нечего, милая. Поворачивайся лучше ко мне. Я весь твой! Живот у меня, конечно побольше, чем у него. Но ты ведь хочешь быть как Дженнифер Лоуренс? Или даже круче…Тогда забудь о Мэйзе. Смотри, куколка, на меня! – Он расстегнул молнию брюк и уверенно положил ей ладонь на затылок.

– Это все…невозможно… – твердила Ева. Она прятала лицо в ладонях.

– Я вам говорю, миссис Дэниелс! Я вам честно рассказала, как дело было.

– Это невозможно…мой сын – наркоман… – Но в настоящий ужас ее повергла весть о том, что Мэйз, столь желанный ею Доминик, в отношении которого она продолжала строить свои нелепые мечты, оказался вовсе не благородным меценатом.

«Все это было странно с самого начала! Я должна была догадаться – такой великолепный самец в сорок лет не только не был женат, но и не имел подруг. И он так опекал Ромео, поселил его с собой, платил за него. Как я была слепа! Если бы я сразу поняла, что к чему, то мой мальчик остался бы дома, со мной. А теперь что?…Что будет со мной! Что будет с моими надеждами? Что с ним будет? Что будет дальше? Эта Лайза…дрянь. Она все усложнила!»

– Это не правда. Ты лжешь. Я не верю тебе. – Пробормотала Ева. Она оторвала руки от лица и с ненавистью воззрилась на Лайзу. Та возмущенно передернула плечами:

– Что значит неправда? Я все это выдумала, по-вашему?

– Ты могла ошибиться! Это мог быть не Ромео!

– Как же! – Она усмехнулась, – Ромео – вполне узнаваемый парень. Не говоря уже о Мэйзе! Того вообще спутать ни с кем нельзя.

– И все равно я не верю тебе! Нет, не верю.

– Ну, знаете! Вам «спасибо» мне следовало сказать, а не обвинять меня во лжи! – Она фыркнула, с достоинством поднялась из кресла и торопливо пошла к выходу. Ева бежала следом и без устали повторяла:

– Неправда! Ты лгунья! Ты все придумала, чтобы оклеветать моего сына! Я знаю, ты просто завидуешь ему! Он – талант! Ты же просто бездарная потаскуха! А он станет звездой!

– Не станет! Не станет! – Взвизгнула Лайза, рывком распахнула дверь и выскочила на порог. Она обернулась и выпалила Еве прямо в лицо:

– Не станет он никакой звездой! Вы бы его видели, своего Ромео! Он просто педераст и конченый наркоман! Вот и все! Конченый! Наркоман! – Она хлопнула дверью прямо перед носом Евы и кинулась к своей машине.

Ева смотрела, как автомобиль девушки стремительно скрылся за поворотом.

В ее ушах еще звенели слова Лайзы, следом за ними эхом отзывались злые крики Люциуса, и уходили в далекий шепот Ромео.

Разрушительные как торнадо, смертоносные как лезвие ножа, необратимые как гниение.