Ромм. Седьмой

Ужин и последовавший за ним «вечер» получился волшебным: мы пили легкое вино, слушали древнюю музыку, смотрели очень добрые двумерные фильмы из той же эпохи и грезили наяву. Причем грезили абсолютно все: Дотти перебирала волосы подруги, положившей голову на ее бедро, и мягко улыбалась. Олли, перестав анализировать все и вся, сопереживала героям тех фильмов, которые показывал Дэн, и обжигала нас не «интересом», а вспышками обычных человеческих эмоций. Рати, весь вечер не отлипавшая от Дэна, прижималась к его теплому боку и что-то задумчиво рисовала пальцем на твердом животе. А мне было просто хорошо! И не только от безумной насыщенности эмоционального фона. Поэтому, когда закончился очередной фильм, «экран» потух и больше не загорелся, я расстроено закусила губу. И не поверила своим глазам, увидев, что по щеке Ти’Оссер скатывается одинокая слезинка…

Глава 20 Дэниел Ромм

28 июня 2411 года по ЕГК

Шестое «утро» в гипере началось с «потери» одного человека — при построении в спортзале Олли сообщила, что у Рраг начались женские проблемы, и она еще до «рассвета» улеглась в медкапсулу на какие-то процедуры. Мысленно посочувствовав бедняжке, я провел разминку, приступил к основной части тренировки и в какой-то момент вдруг понял, что Удавка чем-то сильно раздражена. Ставить ее с девочками в таком состоянии было чревато неприятными последствиями, поэтому я взял ее на себя и постарался выбить неприятные мысли хорошей нагрузкой.

Получилось так себе: пока мы отрабатывали что-нибудь сравнительно простое, тэххерка вкладывала в движения душу и на какое-то время забывалась. Но стоило перейти к сложному или к спаррингам, как злость возвращалась, и тогда она начинала бить в полную силу, словно стараясь выплеснуть свои эмоции хотя бы так.

Во время завтрака этого не чувствовалось — Олли вела себя, можно сказать, примерно. И хотя сама практически не шутила, на подшучивания моих супруг реагировала, как обычно. А минут через пятнадцать после окончания трапезы, когда Лани и Рати уже лежали в УТК, а я только-только завалился на пол пассажирской каюты и морально приготовился к очередным занятиям, вдруг ударила. Причем зло:

— Ты искренне гордишься тем, что являешься «Конкистадором», то есть, продолжателем дела тех, кто сколотил начальный капитал каперством! По-твоему, это нормально?!

— Конечно! — кивнул я. — Капер — это не пират, а патриот своей страны, который делает все, что в его силах для того чтобы помочь ей тогда, когда решается ее судьба.

— Для помощи в войне существуют армия и военно-космические силы! — ощерилась тэххерка. — Значит, у того, кто жаждет не убивать и грабить мирных, ни в чем не повинных граждан, а встать на защиту родины, есть великолепная возможность воплотить в реальность свои устремления, отправившись служить!

— Такая возможность есть далеко не всегда… — вздохнул я. — Иногда на пути реализации такого желания встают почтенный возраст или проблемы со здоровьем. И тогда патриоты, имеющие соответствующие финансовые возможности, делают альтернативный шаг: покупают каперскую лицензию, приобретают списанную военную технику, нанимают экипаж и отправляют его воевать. А эта самая лицензия, между прочим, является вполне официальным документом, выдающимся государством и очень жестко определяющим права и обязанности каперов. В том числе и в отношении, как ты выразилась, «мирных и ни в чем не повинных граждан».

— «Выразилась»? — непритворно удивилась она. — А в твоем мировоззрении такого понятия, как «мирный гражданин» в принципе не существует?!

— Ну почему, существует. Просто мирные и ни в чем не повинные граждане во время войны пребывают на своих планетах, соответственно, никак не пересекаются с каперами. Зато категория вроде бы гражданских лиц, которая, пытаясь заработать на чужой крови, снабжает воюющие стороны средствами истребления себе подобных, а также способствует увеличению продолжительности или эскалации военного конфликта, частенько с ними встречается. И теряет как грузы, так и средства их доставки.

— Тем не менее, захват каждого такого корабля — это чьи-то смерти!

— Далеко не всегда! Впрочем, скажи-ка, что более гуманно, смерть, допустим, десяти членов команды транспорта, перевозящего сто тысяч тонн боеприпасов, или гибель миллионов солдат и действительно мирных жителей, против которых сторона-получатель обязательноиспользует этот груз?

— Вопрос несколько некорректный! — вспыхнула она.

— Почему это? Капер, который проявит необоснованную жестокость по отношению к команде захваченного корабля или не доставит последний в так называемый призовой суд, признается пиратом и оказывается вне закона. Капер, берущий свидетельства обеих воюющих сторон, не соблюдающий правила ведения войны, берущий призы в нейтральном космосе или после окончания срока лицензии — тоже. А правил охоты на пиратов не существует в принципе — их давят все, везде и используя любые возможности!