Ромм. Седьмой

Картинка изображала Олли, выгнувшуюся дугой на широченной кровати. Запрокинутое лицо с глазами, полуприкрытыми от запредельного удовольствия, закушенная губа, набухшая грудь со сжавшимися сосками, пальцы правой руки, сминающие простыню, напряженные мышцы идеально прорисованного тела — каждый штрих этого рисунка дышал такой безумной страстью, что кружил голову и туманил сознание. И, что самое главное, заставлял не смотреть на картину, а чувствовать ее всем естеством…

— Нравится? — спросила женщина уже через пару мгновений, тем самым, не дав мне потеряться в умопомрачительном сгустке эмоций, выплеснутом Ланиной на виртуальный «холст».

— С ума сойти! — честно сказал я.

— А теперь оцени второй…

Второй рисунок был практически тем же самым. В смысле, композиционно. Однако если в первом Олли была самой Страстью, то в этом очень красиво и очень достоверно ОТЫГРЫВАЛА РОЛЬ! То есть, демонстрировала то, чего не чувствовала. И смотреть на нее… совсем не хотелось!

— Да уж… — озадаченно пробормотал я.

— Этот набросок Лани сделала на второй день после нашего знакомства. Точнее, после того как ты в разговоре с ней назвал меня «воплощением Страсти, в которое забыли вдохнуть душу»! — сообщила тэххерка. — А первый — относительно недавно. По моей просьбе.

— А чуть поподробнее можно?

— Мой дядя художник, и довольно известный. Лет с трех и до двенадцати я пыталась ему подражать, изучала профильные базы и так далее. Поэтому, увидев рисунки Лани, потеряла дар речи, улучила момент для разговора наедине и попросила показать что-нибудь еще. Она дала посмотреть серию набросков, посвященных Ратиане, и пяток образов Дотти. А мне, конечно же, стало любопытно, какой она видит меня.

— И ты их из нее вытрясла?

— Дэн, мы с твоими девочками настолько близки, что хватило слова «пожалуйста» и просьбы показать все, что есть. Увидев рисунок со «Страстью без Души», я до смерти испугалась, сообразив, что без твоей помощи осталась бы такой навсегда! А после того, как ты всего за сорок минут каким-то образом умудрился превратить Стилет в человеческом обличье в чувственную женщину без единого комплекса, вдруг захотела увидеть, какой могу стать я. Если, конечно, не остановлюсь. Ну, и попросила Лани мне это показать…

— Понравилось?

Тэххерка грустно усмехнулась:

— Теперь я хочу стать именно такой! И обязательно стану. Если ты, конечно, поможешь мне так же, как помог Дотти.

— Помогу, куда я от тебя денусь! — вздохнул я. Потом подумал и признался: — Ты права: тот, первый рисунок до сих пор стоит у меня перед глазами и сводит с ума…

…Дотти перешла на «Непоседу» в получасе перед прыжком, довольная до невозможности. Ворвавшись к нам в каюту, она рухнула на пол прямо в скафе и раскинула руки в стороны:

— Я сошла с ума и мне это нравится!!!

— Тогда, может, стоит вернуться на «Призрак»? — с улыбкой предложила Рати.

— Неа, рано: после первых поцелуев надо сделать паузу! — хихикнула счастливая женщина, потом потерла пылающее лицо и пообещала: — Сейчас немножечко оклемаюсь, разденусь и все-все-все расскажу! А пока я прихожу в себя, признавайтесь, мы с Олли в отпуске или нет?!

— Ну, как тебе сказать? — «помрачнел» я, вывесил в центре комнаты недавно полученное письмо и включил воспроизведение: