Ромм. Седьмой

Повеселившись своей «всесторонней добросовестности», я попросила помощи у Дэна и была доставлена в место для уединения на руках. Там села наискосок, уперевшись плечом в стену, ибо удержать себя в вертикальном положении была не в состоянии. Потом как-то пережила «переезд» в душевую кабинку и рассмеялась. В голос. Ибо мыться самостоятельно не могла, а любые прикосновения Ромма вызывали очередные вспышки безумного желания и усиление слабости в коленях! В общем, водные процедуры прошли без моего участия. Как, собственно, и последовавшая за ними трапеза — Ромм ухаживал за мной, как за тяжелораненой, и с юмором «ужасался» причинам моей немощи. А когда перенес на постель, лег рядом и залюбовался моим лицом, меня вдруг заколотило от злости на составителей наших учебных курсов. И я потребовала у Дэна научить меня видеть ту красоту, которую с самого детства считала обыденностью.

Следующие часов пять или шесть он вел меня по пути, который прошли художники и скульпторы Старой Земли за многовековую историю их, человеческого, искусства. Рассказывал о золотом сечении и о пропорциях, показывал работы Леонардо да Винчи и гиперреалистов эпохи первого технологического рывка, заставлял сравнивать динамику движения больных и здоровых животных и так далее.

Не скажу, что было легко — кроме разницы в менталитете, частенько давала знать и разница в терминологии, однако постепенно я начала что-то понимать. Правда, пришлось последовательно ставить себя на место художников их цивилизации, живших в разные эпохи, и параллельно держать в уме особенности их мира с его болезнями, увечьями и отсутствием нормальной медицины. А еще рисовать. Сначала самые простые образы, вроде кисти руки с наброска того же Леонардо, потом картинки посложнее. А с первыми проблесками настоящего понимания взять фигуру Лаокоона и несколько раз трансформировать ее соответственно земным представлениям о красоте, менявшимся из века в век.

Однако то самое «озарение», о котором так много писалось в литературе обеих рас, посетило меня только после того, как Дэн озвучил одно из древних определений красоты, сказав, что «красота — это высшая форма целесообразности». Услышав эти слова, я попробовала нарисовать все того же Лаокоона, но таким, каким он мог бы вырасти на планетах с разной гравитацией, плотностью воздуха, содержанием в нем кислорода и т. д. И очень сильно удивилась — несмотря на то, что он получался по-своему красивым

в каждом новом варианте, был некий усредненный, в котором его фигура радовала глаз больше всего!

С этого момента я начала, если можно так выразиться, чувствовать красоту: изображала себя такой, какой меня видит Дэн; экспериментировала со светом и с одеждой, прикрывающей обнаженное тело, играла со статичными положениями и пыталась «поймать» движение. То, что получалось в процессе, дало мне в разы больше, чем годы занятий своим единственным «внепрограммным» увлечением — рисованием. Ведь теперь я создавала образы сама

, а не повторяла то, что придумывалось другими, и… понимала внутреннюю логику того, что делаю!!!

Однако душевный подъем, в котором я пребывала, все-таки не лишил меня способности думать о чем-то кроме рисования, поэтому в какой-то момент я заставила себя отвлечься от изучения понятия «красота» по-эрратски и уделила время другому не менее интересному занятию — изучению самого Ромма.

Получилось не менее здорово: мы болтали обо всем на свете, и с каждым найденным сходством во вкусах, интересах или мечтах становились все ближе. Что интересно, и он, и я старались не только рассказывать, но и показывать все то, чем хотелось поделиться. Поэтому вместе с восьмилетним Дэном и его «дядей» я летала по поясу астероидов, нарабатывая практические навыки пилотирования легких истребителей. На пару с десятилетним бойцом приняла участие в его первом взрослом турнире по рукопашному бою среди бывших «Конкистадоров». А в его семнадцать отправилась в первый самостоятельный

рейс в Африканский Союз с грузом устаревших, но вполне рабочих минизаводов для производства дешевых пищевых брикетов.

Он тоже не отставал — прогулялся по родовому поместью Ти’Иллар и перезнакомился со всеми членами нашей семьи. Вместе со мной дрался на первой официальной дуэли, в которой я раздробила стопу и сломала нос стерве Ти’Роэн. И так же, как я, сходил с ума от волнения, когда принимал орден Доблести из рук Маилары Миллики Ти’Шарли, младшей сестры королевы Альери и куратора нашей Академии.

Было здорово. Настолько, что после очередного погружения в прошлое Дэниела Ромма я вдруг поняла, что решение отдать этому мужчине Мечты — самое важное и правильное решение за всю мою недолгую жизнь. Поэтому заставила себя прервать поиск очередной записи из своего прошлого и сделала первый шаг в общее будущее — попросила Дэна подобрать для меня нужную ЕМУ специальность и скомпоновать учебный курс…