Ромовый пунш

Он следил за тем, как Бьюмонт наклонился, чтобы достать из багажника и освободить от коричневого полиэтилена обрез помпового ружья 12-го калибра с отпиленным стволом и без обоймы.

— Нет, затвор пока не трогай. Не сейчас. Сначала мы приедем на место, и я открою багажник. Вот тогда ты и займешься им, понял?

* * *

Орделл отправился в обратный путь, проехав по Блю-Герон-Бульвар к мосту через Лейк-Ворт, и дальше свернул на север, проезжая мимо Оушен-Молл, мимо отелей и дорогих особняков за высокими заборами, пока наконец свет фар не осветил плотной стены деревьев за проволочным ограждением, так называемый Парк МакАртура. Заросли же на противоположной стороне дороги и вовсе казались теперь непроходимыми джунглями. Орделл выбрал песчаный участок у обочины слева, среди разросшихся мангровых деревьев и пальм. Других машин не видно ни с какой стороны. Он вышел из автомобиля и отпер багажник. Внутри зажглась лампочка подсветки, крышка приподнялась, и Бьюмонт, лежа на боку и с обрезом в руке, приподнял голову, озираясь по сторонам.

— Это всего лишь я, лопух, — сказал Орделл. — Просто мне показалось, что может быть тебя в тюрьме уже успели проведать гости из ФБР, а поэтому мне следует побеспокоиться и о себе.

Бьюмонт продолжал хмуро озираться, оставаясь сидеть в багажнике.

— Ты бы сам все равно мне об этом не сказал, и я не стал бы винить тебя за это, — продолжал Орделл, расстегивая свою двубортную спортивную куртку, ту самую, ярко-желтого цвета. У него при себе был пистолет, который вполне подошел бы для такого случая. Или можно было бы воспользоваться пистолетом, оставленным для него Куджо — и, задумавшись на мгновение, он решил, что, да, это будет лучше.

Теперь Бьюмонт во все глаза глядел на наставленное на него дуло пятизарядного, словно игрушечного пистолета, который был выхвачен Орделлом из-за пояса. Бьюмонт быстро передернул затвор помпового ружья и нажал на спусковой крючок. Раздался тот самый глухой щелчок, на который только и способно незаряженное оружие. У Бьюмонта болезненно исказилось лицо, он снова нервно передернул затвор. Щелк. Он снова попробовал перезарядиться, но довести свое дело до конца ему было не суждено. Орделл выстрелил ему в грудь. Бьюмонт сразу сник, подобно резиновой игрушке, из которой выпустили воздух, и тогда Орделл выстрелил ещё раз, добив свою жертву выстрелом в голову. Слишком громко. Черт, ну что это за дрянной пистолет, если он так дергается в руке и как будто обжигает ладонь. Теперь Орделл уже начал жалеть, что не воспользовался своим привычным оружием, испытанной «Таргой». Но он все равно старательно протер пистолет краем футболки, выдернутым из-за пояса брюк, а затем бросил его в багажник рядом с Бьюмонтом и закрыл крышку.

Электронные часы на приборной доске в машине показывали 2:48 ночи, когда он заехал обратно на стоянку. Разыскав на земле у мусорных баков несколько салфеток, он воспользовался ими, чтобы протереть руль, ручки на дверце, крышку багажника, и вообще все те части машины, к которым он мог хотя бы случайно прикоснуться. Возвращаясь пешком домой, он шел вдоль песчаной кромки пляжа. Вдали темнел Атлантический океан, было тихо, вокруг ни души; был слышен шум прибоя и легкий шелест бриза, приятно холодившего разгоряченное лицо.

* * *

Когда Орделл вернулся домой, свет во всей квартире был погашен, Мелани спала, из спальни слышалось её тихое посапывание. Обычно она спала крепко, и добудиться её было нелегко. Симона храпела громче, но та проснулась бы от малейшего постороннего звука и обязательно сказала бы ему сонным голосом: «Давай, залезай в постель, малыш». А Шеронда услышала бы, как он открывает дверь, отключая сигнализацию, и тогда она вышла бы ему навстречу из спальни, вопрошающе глядя на него своими широко распахнутыми глазами, словно пытаясь догадаться, чего он хочет.

За эти тринадцать лет Мелани сделалась медлительной. Она стала хуже соображать, и уже давно не была такой же бойкой, как прежде. А это плохо. Но ведь в то же время каких-либо выходок с её стороны тоже ожидать не приходилось. И это как нельзя кстати увязывалось с воплощением в жизнь мечты Орделла, помышлявшему о том, чтобы со временем отойти от дел, обеспечив себе прежде безбедную старость, а поэтому ему были ни к чему неприятные сюрпризы.