Рондо

Но ты же и сам сомногим столкнулся. Сперва пели песни о Великом Друге и Вожде, потом развенчали культ личности. Сперва «кукуруза – царица полей»,потом про неё предпочитали стыдливо не вспоминать. Опора опорой, нопочему ты ни разу даже на мгновение не засомневался?

«Так ведь узнаёшь о том, что тебя купали в дерьме, лишь тогда, когда вокруг неожиданно начинают радостно орать, что, наконец, выбрались на чистое место. У грязи такое свойство: когда ты в ней, её не замечаешь, осознаёшь, куда тебя толкнули, только после того, как вылез. Или это у нашего сознания такое свойство».

Нов твою башку всё-таки что-то ж западало. Окошко, откуда тыполучил комсомольский билет, наглядные пособия насцене клуба и много

другого вранья копилось, копилось… И?

«Чего «И»? Западало. Западало и копилось. И то, что у бабы Веры слышал, и то, что сам видел – всё откладывалось. Копилось, копилось… Столько всего накопилось, что образовалось что-то вроде пересыщенного раствора – добавь ещё одну крупинку и произойдёт мгновенная кристаллизация. Вот линялый плакат под небом Нижневартовска и стал такой крупинкой».

Просто ты созрел. Даже самыйраспоследний кретин, регулярно запинаясь за одну и ту же кочку,

однажды поймёт, что надо быть осторожней. Раньшедля тебя отдельныйнедостаток был частным случаем, а в Нижневартовске ты понял, чтокусок старой тряпкиприкрывает целую бездну уродств, что «отдельные недостатки»

сливаются в одну грандиозную ошибку.Но то, что ты понял,не перевернуло твои взгляды на сто восемьдесят градусов. Хотя и стало ясно, что столб бутафорский. Даже, когда ты осознал, что,женившись, обрёл новую опору, ты старую не отпустил.

«Тогда она была ещё крепкой. Казалась крепкой. К тому же петуху страшно трудно сказать самому себе, что ошибался, что дурак. Некоторые до сегодняшнего дня не хотят согласиться с тем, что их обманули. Это у них называется верностью принципам».

В домофонной фирме Митя обычно трудился вместе с тихим, уравновешенным Иваном. Годами он Мите уступал, но был смекалист, знал много полезных хитростей. Невысокий и круглолицый, он по-хозяйски дырявил чужие стены и умел переубеждать жильцов, если их пожелания заносили работу в совсем несусветные сложности. Иногда эту бригаду укрепляли другими рабочими, тоже умелыми и опытными. Работать приходилось в разных домах, в непохожих друг на друга подъездах. И люди, населявшие эти дома, тоже были многообразно неодинаковы – добрые, чванливые, подозрительные, разговорчивые, весёлые, озлобленные, застенчивые.