Россия 2020. Голгофа

– Э! – раздалось из ямы. – Помогите! Вон там кочерга, вниз спустите!

СОМовцы так и сделали.

– Теперь тяните. Осторожно.

– Тяжелая, бляха…

Большой спортивный рюкзак лег на доски пола. Лязгнул металлом…

В помещении бывшей воинской части человек занял койку. Сходил в каптерку, попросил смазки, ветоши. Сдвинул тумбочку, постелил на нее лист фанеры. С хрустом расстегнул заевшую на сумке молнию, начал доставать и выкладывать оружие, заботливо законсервированное до лучших времен…

Винтовка. Вятско-полянский «Вепрь» под магазины от FN FAL и рукоятью взведения на цевье. Обвес на этом – израильский, пластиковый, но к нему полно совместимых с ФАЛ «спортивных» магазинов – стандартных, на двадцать и четыре барабанных, на пятьдесят. Дорогой прицел Leupold DAP, до тысячи метров работает. Такая винтовка с барабанным магазином может запросто заменить ручной пулемет, просто за счет точности и скорости одиночного огня. Даже пулеметную точку забьет только так.

Штурмовое ружье. Обычный, ничем не примечательный «двенадцатый» «Вепрь» с коробчатыми магазинами, ощетинившийся обвесом – фонарь с лазером, еще один лазер на другой стороне, работающий как в обычном, так и в инфракрасном диапазоне. Приличный прицел Eotech, с коротким батарейным отсеком, наверное, лучшее, что только можно придумать при стрельбе навскидку. Магазинов тоже хватает – восемь…

– Ни фига себе…

Человек поднял глаза.

– Вот это нычка…

ОМОНовец стоял рядом. Человек пожал плечами.

– Нычка как нычка, братишка. Времена такие, все может пригодиться…

– А это что такое?

– Угловая насадка. Не лапай… успеешь еще.

12 сентября 2020 года

Казань, вилайет Идель-Урал

Площадь

– Алла-а-а-аху… Акбар Алла…

Заунывный азан плыл над городом, заползал в казанские дворики, обтекал надменно стеклянные небоскребы, исчезал в распахнутом над городом бледно-голубом небе. Призыв к молитве, напоминание о чем-то вечном, непреходящем…

Аллаху Акбар…

Два внедорожника «Тойота», на одном из которых были следы от пуль, лавировали в казанском автомобильном потоке, сигналя, пробираясь вперед, к одной им ведомой цели. Лакированно-черные стекла головного внедорожника были закрыты, отрезая его пассажиров от грешного суетного мира. У второго, наоборот, опущены до отказа. Бородатые лица, черные шапочки с зеленой перевязью, торчащие из окон автоматные стволы…

Казань изменилась. Сильно. Чем-то она была похожа на Грозный самого начала девяностых. Современнейший город, построенный благодаря нефтяным деньгам и пробивной способности первого секретаря Доку Завгаева, вдруг разом оказался какой лихой, бандитско-ватажьей вольницей. Как будто цивилизованный советский город захватили пришедшие с гор племена. Они были далеки от того, чтобы взять этот город весь, но город боялся их. Прятался в лабиринтах дворов, в узких улочках, за заборами частного сектора. Пришельцы контролировали только центр и основные магистрали, пытались они контролировать и то, что дает деньги. И там и там – это была нефть. Ни на что другое их не хватало…

Страх. Лихость. Вызов. Безумие. Разбитые витрины, сожженные рекламные щиты, замазанные человеческие лица даже на банках с кофе, изображать человека – харам. Гарцующая по улицам молодежь, «макаров» от убитого мента на поясе – шик. И уже у самых умных – вползающий в душу страх перед будущим, который нельзя было приглушить ничем, ни многократным повторением первой суры Корана, ни другими славицами Аллаху…

Внедорожники вырвались с круговерти набережной, пересекли мост. Кипеж черных внедорожников, зеленых повязок, криков «Аллах Акбар», братских объятий, стрельбы в воздух. «Высшая Шура моджахедов Идель-Урал»…

В восьмидесятые Казань была центром молодежной преступности. Дрались просто так, дрались от отчаяния, от безвыходности, от беспросветности. Потом настали девяностые, и стали драться и убивать друг друга уже за деньги. За контроль над десятком ларьков, мойкой, автосалоном, продуктовым рынком. Потом город стали отстраивать, отстраивать быстро, помпезно, но по-прежнему не для них. Из тех, кто дрался в восьмидесятые, кто-то упокоился в могиле, кто-то скатился на самое дно, сгнил в тюрьмах, сторчался. Кто-то стал уважаемым человеком, бизнером, с квартирой в центре, виллой в Испании, кредитом на строительство торгового центра и лишь изредка проскальзывающим волчьим оскалом. Власть в городе взяли другие – бизнеры, чиновники, менты. Выхода наверх не было никакого – только пахать и пахать, бегать торговиком, пока ноги до ж… не сотрешь, вкалывать на заводе, на нефтепереработке…

Впервые за тысячу лет своего существования Казань на короткое время стала мировым городом, ничем не уступающим столице. С торговыми центрами, с шикарными автосалонами, с гостиницами, с ночными клубами. С иномарками по двести тысяч баксов, с модерновой новостройкой министерства сельского хозяйства, в котором сейчас заседало правительство. Казань включилась в процесс, в сеть, стала одним из городов, где есть настоящая жизнь, где бьется пульс современного мира. Где ты живешь, а не существуешь.