Россия 2020. Голгофа

– Много чем занимался. И в разных странах. Ирак, Сирия, Ливия, Иран, Саудовская Аравия, Йемен, Сомали.

– Неслабо завернуло.

– До конца дослушай. Знаешь, что первое бросается в глаза, когда туда приезжаешь? Дети. Куча детей, у нас такое только на Кавказе увидишь. А знаешь, что второе? Когда там громить идут, а громят там часто, по любому поводу – громят не просто так. Есть «свои» лавки, есть чужие. Свои просто так не громят. Громят чужие. Не дошло?

– Да дошло… – досадливо сказал Сбоев, – дошло. Ты всегда в эту сторону повернутым был.

– Таким и остаюсь. Не изменить уже меня. Как думаешь, какими бы по народонаселению ровно сто лет назад были?

– ???

– Вторыми! После Китая! А сейчас? То ли семнадцатыми, то ли восемнадцатыми. Как так получилось? Возьмем большевиков. Я бы знаешь за что их развесил по всем осинам, от Ленина до Карахана? Да потому что они, твари, за край шагнули. Сказали, будет по-нашему, иначе убивать будем. Посмотри, кто в ЧК сидел, в разных двойках-тройках? Много ли там русских? За большевиков – всякая шваль приблудная воевала! Прибалты, евреи, китайцы – из китайцев специальные полки были! Все они к нам на землю пришли, многие тут и остались, только что-то никто не говорит про интервенцию. Ленин знаешь чего заслуживает? Чтобы в Мавзолее туалет сделали!

– Так уж туалет…

– Он самый – не меньше. А Сталина можно простить только за то, что он всех этих большевиков старых, всю эту политкаторжанскую мразь – всех, считай, извел. Частью они сами друг друга извели, перегрызлись, а частью – он к стенке. И правильно сделал. Только это уже не важно. А важно то, что мало нас осталось. И все равно – так друг другу норовим в глотки вцепиться. Ты за что тому мужику в морду дал, а?

– Да, но мразь ведь! Е… твою мать, Вась, а как же справедливость?! Вот как без справедливости, а?

– А ты думаешь, большевики за что убивали? За справедливость они убивали. Ведь не так-то просто – вот взять и расстрелять человека. А тут тысячами расстреливали. Грех на душу брали, но расстреливали. Потому что в идею верили, а в Бога нет. Вот и дорасстреливались… до того, что бандитов ловим в Удмуртии да в Татарстане. Судят не по тому, что хотели, а по тому, что вышло, понял?

Капитан упрямо качнул головой.

– Неправильно так.

– Но так есть.

– Слушай, но как так? Вот мы с душней сражаемся, в командировках себя гробим. А эта тварь отсиживается в сторонке, сытенькая, что тогда, что сейчас…

– У тебя дети есть?

Капитан выпучил глаза.

– Ты чего спрашиваешь?

– Для дела. Так что?

– Сын есть.

– А у меня вообще никого нет… наверное. Не получилось как-то. Волки мы. Не родились такими, но такими стали. Я вот думаю иногда – ну, будет у меня, и чему я сына своего научу? Как людей убивать? А ведь только это по большому счету и умеем, так? Людей – убивать. А вот у мужика того – пятеро. И у другого – трое. Вот уже восемь. Восемь русских, при том, что каждый сейчас на счету. Так кто из нас правее, а? Кто из нас больше Родину любит?

Капитан помолчал, переваривая сказанное.

– И все равно ты не прав, Вась. Как можно с мразью мириться, а? Ну вот как? Это ведь зараза настоящая, для всего народа.

– Мразь разная бывает. Вот те, кто горло режет под вой муллы с минарета, – это мразь. Те, кто под радужными знаменами парадирует, наверное, тоже мразь, просто тошнит от таких.

– А это – не мразь? Буржуи настоящие.

– Ага. Ты про классовый подход на Кавказе расскажи, хорошо? Если кто слушать будет. Вот ты крестьянин, бедный, всего два раба, и то не купил на базаре, а родственник пригнал солдатиков, девать больше некуда было. А вон там у амира дом стоит в четыре кирпича стена, рабы построили, вот он… эксплуататор. И надо ему идти на штурм этого дома, освобождать рабов и жить по справедливости. Нормально?

– Да не… не знаю я, что сказать, Вась, но все равно он – мразь.

– Он отец пятерых детей. И русский. И человек, который хоть какую-то оборону организовал, людей под себя собрал. Пусть за свое, не за общее, но сражаться он будет. И хорошо сражаться. Мы еще не въехали… не ты один, многие не въехали. На пороге – Орда. И когда придут – резать всех одинаково будут, что угнетателей, что угнетенных – им по барабану. Им мы все неверные, до последнего человека…

– Ладно… – сказал Сбоев, – ты как хочешь… но я все равно… как жил, так и буду жить.

– Твое дело. Одно прошу, как брата прошу – беспредел не твори, ладно? Ты меня знаешь, я в стороне стоять и смотреть не буду, хоть ты какой там командир.

– Лады.