Россия 2020. Голгофа

Как раз в этот момент ударил пулемет с холма, это было опасно, но для него — благо. Боевики отвлекутся на новую проблему…

Угол… Твою мать… он защелкнул насадку, выставил из-за угла автомат, не высовываясь сам — как раз чтобы увидеть в угловой насадке[58] бегущего через дорогу вооруженного бородача. Бородач даже не успел понять, что происходит, как длинная очередь прострочила его и он упал прямо посреди дороги — плашмя вперед, с ходу, на грудь. Живые так не падают…

Минус два…

Дальше стрелок не пошел. Хватит…

— Зенит, я — Глухарь… Дом с синей крышей видишь?

— Глухарь, мать твою, почему со связи ушел? Дом вижу.

— Зенит, я около него. Можно входить, подтверждаю, можно входить. Только осторожно, парочка еще бегает.

— Глухарь, я — Зенит, принял. Что там за стрельба у тебя?

— Минус шестнадцать.

— Повтори… — не понял омоновец.

— Минус шестнадцать. У меня один трехсотый, возможно, тяжелый. Из леса джамаат подходил. Положили вглухую. Давай быстрее!

— Тебя понял…

— Аллаху Акбар!!!

СОМовец улыбнулся.

— Чует, падло… Давай.

— Есть…

Один из омоновцев вскинул на плечо тяжеленную кургузую трубу реактивного огнемета. Еще двое поставили автоматы на автоматический огонь…

— Три — два — один… Давай!!!!

Снова задолбил пулемет, и под аккомпанемент очередей омоновец с огнеметом, тяжко топая, пробежал три десятка метров, упал на колено и выстрелил. Еще держащиеся в рамах стекла вылетели разом, из окон рванулось пламя вперемешку с дымом. После «Шмеля» выживших никогда не бывало.

На плащ-палатке пострадавшего омоновца вытащили к машинам и перевязали. Кровь остановили, но госпитализация и операция были необходимы. В город послали бронированный «Тигр», оставшись с бронетранспортером и «КамАЗом», рассчитывая, что если паче чаяния в окрестностях окажется еще один джамаат, просто быстро уйти или занять господствующую высоту на холме.

Капитан приказал: несколько СОМовцев пошли, чтобы раздеть боевиков, собрать снаряжение, оружие и боеприпасы. Им не пригодится, а вот милиции еще может понадобиться…

Василий молча стоял у «КамАЗа». Не курил, как остальные. Просто стоял и смотрел в одну ему видимую точку.

Бывший капитан российской полиции, уловив настроение друга, подошел, тяжело хлопнул кулаком о борт грузовика. Машина была такая большая, что борт кузова был на высоте их голов…

— Ты где так стрелять научился? — то ли в шутку, но на самом деле серьезно сказал он. — Конечно, «Мужество» не дадут, ты вроде как прикомандированный, но я лично к генералу пойду…

Василий так и стоял, словно в ступоре. Хотя он не был человеком, который так легко впадает в ступор.

— Э… брат, не годится так. Как первый раз. Ну, дерни…

Василий отклонил руку с фляжкой, привалился к борту машины. Поглядел на серое, смурное небо…

— Знаешь, братан… Русские офицеры сто лет назад воевали и отказывались от наград. Западло им было, понимаешь? Против своего народа.

— Ты чего? — нахмурился здоровенный лысый омоновец. — Ты не ты бы был, щас бы как дал в рожу.

Василий промолчал.

Крик разорвал тишину, резануло по нервам. Повернулись все. В прогалах между домами была видна растрепанная, расхристанная женщина, с криком бегущая по жирной холодной осенней земле…

— Т-а-а-а-ак… Это что за нах?

Люди, после окончания перестрелки выбравшиеся из домов, смотрели виновато, потерянно.

— Что за явление Христа народу? — недобро спросил капитан, привычно проводя ладонью по наголо бритой голове.

Люди молчали.

— Я, б…, спрашиваю!

— Катька это… — сказал кто-то.

— И чего?

— Муж у ней… в банде, это… был.

— В банде… — Милиционер нехорошо улыбнулся. — Степнов, винтовку сюда! Мухой!

Молодой снайпер подбежал, вручил длинную, нескладную на вид, с прихотливого вида пластиковым ложем винтовку. Капитан четко, как на параде, сделал несколько шагов, приложился. Там метрах в пятидесяти расхристанная, воющая женщина яростно бросалась на омоновцев, те как могли отпихивали ее, потому что впадлу драться с бабой всерьез. Та же атаковала всерьез, обезумев, яростно хрипя…

Четко стукнул выстрел, и женщина повалилась на землю, как марионетка, у которой разом обрезали все ниточки. Омоновцы шарахнулись в стороны, попадали на землю…

Капитан четким, отработанным движением открыл затвор. Золотистая, яркая, как елочная игрушка, гильза выпала на землю.

— Еще сочувствующие «лесным» братьям есть?

Люди молчали. Смотрели в землю…

— Так… ясно.

Капитан передал винтовку назад. Сделал несколько шагов — прямой, тяжелый, напряженный, как сжатая до предела пружина, с омоновским беретом под погоном.

— Я чо-то не понял, граждане? Вот эти вот… гаврики, они чо вам, родные, что ли? А? Вы от них чего хорошего видели? Да? Не так?! Не так, б…

Капитан бросился в атаку. На людей. Хлестким ударом кулака поддел одного мужичка, пихнул ногой другого. Атаку снова прервал Кабан, ухватив капитана сзади и с неожиданной силой потащивший его назад.

— Все. Все, харэ, брат. Остынь.

— Б…, да ты чего, не видишь? Им же все параллельно! Что эти с…и бородатые, что мы! Твари безрогие. Ты чо, и их защищать будешь?

— Харэ, харэ. Покури давай…

— Б…

— Все. Все…

— Ладно, отпусти.