Россия и Европа. Т.2

И Николай не только его терпел, но и очень ему доверял. Еще в 1834 году он говорил Киселеву, что «оба мы имеем те же чувства об этом важном вопросе [освобождении крестьян], которого мои мини­стры не понимают и который их пугает. Видишь ли [он указал на де­кабристский свод Боровкова], я собрал все бумаги, относящиеся до процесса, который я хочу вести против рабства».³⁹ В другой беседе император сказал Киселеву, что «крепостное право в настоящем его положении оставаться не может». И пожаловался: «Я говорил со многими из моих сотрудников и ни в одном не нашел прямого сочув­ствия; даже в семействе моём некоторые были совершенно против­ны. Несмотря на это, я учредил комитет для рассмотрения постанов­лений о крепостном праве. [И в нём] я нашел противодействие».⁴⁰

Глава четвертая

«Процесс против рабства» З_{аВеЩаНИе} НИКОЛЭЯ

Беда в другом: за все тридцатилетие его цар­ствования ровно ничего так и не было сделано для облегчения кресть­янской участи, не говоря уже о подготовке «процесса против рабства». Как писал В.О. Ключевский, «издано было свыше ста указов о помещи­чьих крестьянах. Они как будто бы исходили из мысли постепенно огра­ничить крепостное право, но или остались без действия, или даже ук­репляли существующее положение дел»⁴¹ Совершенно согласен с этим и В.И. Семевский: «деятельность девяти секретных, келейных и особых комитетов не имела никаких серьезных последствий»⁴² Даже Мироно­ву приходится это признать, пусть и в очень странной форме: «Нико­лай I побоялся отменить крепостное право из-за непредсказуемости последствий этого шага, хотя и завещал своему сыну отменить его».⁴³

Там же, с. 236.

Там же, с. 237.

В.О. Ключевский. Сочинения, М., 1958, т.5, с. 379.

УИ.О. Гершензон. Эпоха Николая I, М., 1911, с. 61.

Б.Н. Миронов. Цит. соч., т. 1, с. 408.

Откуда взял историк это «завещание сыну» остается его тайной. Никаких документальных подтверждений он не приводит. Да и вы­глядело бы такое завещание в высшей степени нелогично, чтобы не сказать безответственно. В самом деле, какой отец завещал бы сы­ну «непредсказуемый шаг», на который сам не решился именно из-за его непредсказуемости? Впрочем, воттексттой знаменитой речи 30 марта 1842 года, на которую ссылался Линкольн и которая была, собственно, завещанием Николая.

«Нет сомнения, — сказал он, — что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло для всех ощутительное и очевидное, но при­касаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным... Я нико­гда на это не решусь, считая, что время, когда можно будет присту­пить к такой мере вообще очень еще далеко, но в настоящую эпоху всякий помысел о том был бы не что иное, как преступное посяга­тельство на общественное спокойствие и на благо государства.

Но нельзя скрывать от себя, что нынешнее положение не может про­должаться навсегда. [Это] я не могу не отнести больше всего к двум причинам: во-первых, к собственной неосторожности поме­щиков, которые дают своим крепостным несвойственное состоя­нию последних высшее воспитание, а через то, развивая в них но­вый круг понятий, делают их положение еще более тягостным; во-вторых, к тому, что некоторые помещики употребляют свою власть во зло, а дворянские предводители к пресечению таких зло­употреблений не находят средств в законе, ничем почти не огра­ничивающем помещичьей власти... Не должно давать вольности, но должно проложить дорогу к переходному состоянию... Я считаю это священною моей обязанностью и обязанностью тех, кто бу­дет после меня».^ы

Вот что на самом деле завещал наследнику Николай. Не отменить крепостное право, но всего лишь «проложить дорогу к переходному состоянию». Что именно имел он в виду под этим переходным состо­янием, очевидно из указа об «обязанных крестьянах», который и был издан 6 апреля 1842 года. Указ лишь повторял александров­ский закон 1803-го о вольных хлебопашцах, разрешая помещикам отпускать крестьян на волю. Но с одной существенной поправкой,

⁴⁴ /И.О. Гершензон. Цит. соч., с. 59-60.

которая портила все дело: землю в собственность крестьяне не по­лучали. Так Николай 30 марта и сказал: