Россия и мусульманский мир № 10 / 2016

Спрашивая таким образом, И.А. Ильин исходил из того, что все народы своеобразны, специфичны, как специфичны их территории, религии, мораль, культура и без учета этого своеобразия требование демократии только потому, что демократические формы управления хорошо работают в Швеции или Голландии, он считал доктринерством. Обосновывая свою позицию, И.А. Ильин писал: «Демократия медленно зрела и складывалась в Англии под покровом королевской власти и родовой аристократии. Мировая торговля давала людям имущественную самостоятельность, развивала личную инициативу, укрепляла правосознание. Страна была образцом самодеятельного, медленного богатения, консервативного духа, культивировавшего законность и медленную демократизацию, и она научилась демократическому режиму»6

.

Принципиального свойства вывод, к которому приходил И.А. Ильин, состоит в том, что «на самом деле “демократия” совсем не есть легко вводимый и легко устранимый режим, напротив – труднейший. Демократия предполагает исторический навык, приобретаемый народом в результате долгого опыта и борьбы, она предполагает в народе культуру законности, свободы и правосознания, она требует от человека политической силы суждения и живого чувства ответственности».

Вот почему попытка директивного введения демократии американского или западноевропейского типа в России не могла быть успешной «по определению». Наличие принципиальных социокультурных различий между Западом и Россией очевидно. Демократические формы жизни и демократические формы правления должны быть подготовлены всем ходом цивилизационного развития, в том числе и ее историей, ментальностью и ценностными установками. Игнорируя эти очевидные для любого гуманитарно-образованного политика обстоятельства, некоторые политики в России в конце 80-х и особенно в первой половине 90-х годов начали демократические преобразования на западный манер. Тем самым они сделали все возможное, чтобы не было реальной демократии, поскольку социальные трансформации, названные демократическими преобразованиями, не вели к формированию гражданского общества. Игнорирование идеи и предостережений И.А. Ильина объясняется разными причинами. В любом случае очевидна необходимость широкой гуманитарной культуры как основы принятия оптимальных управленческих решений, связанных с действиями человека и социума. При этом естественно речь не идет о том, чтобы поставить саму идею демократии под вопрос, а о том, чтобы не дискредитировать идею демократии неподготовленными или плохо подготовленными мерами по введению демократических институтов.

Кризис идентичности в предельно-метафизическом смысле – это кризис современного человека, его базовых свойств7

. Глобализация, приведя в движение ценностно-мировоззренческие основания современной цивилизации, поставила не только и не столько частные, экономические вопросы, сколько вопрос: «Кто мы?» (С. Хантингтон). Глобализация – метатеоретическое понятие, охватывающее множество разнородных процессов, происходящих в мире. И чем больше стран и культур вовлекается в этот процесс, тем более сложными оказываются отношения стран и народов внутри нового сообщества. Возможности и новые тренды глобализирующегося общества зависят не только от числа взаимодействующих стран, но и их активности, реального участия в выборе новых целей и их претворений в жизнь. Своеобразной моделью глобализации выступает Европейский союз, который объединяет десятки стран со своими традициями, ценностными установками, правовыми нормами, историей. Опыт решения Европейским союзом умножающегося числа проблем может в будущем помочь выработке более глобальных моделей взаимодействия культур и народов. История Европы, включающая как трагические испытания, так и величайшие достижения, свидетельствует о потенциале базовых ценностей европейской цивилизации. Однако и она встречается с трудноразрешимыми проблемами. Поэтому «вестернизация» как ядро глобализации сталкивается с не меньшим числом проблем. Россия – страна, объединившая множество народов и культур, тоже своеобразная модель глобализации.

Однако нынешний этап глобализации не имеет прецедентов в истории, поскольку речь идет о поиске модели, объединяющей всех людей планеты независимо от цивилизационных, культурных, религиозных, национальных отличий. Подобная задача ставится впервые в истории человечества. Разрешима ли такая проблема, покажет будущее. Сегодня же, в начале нового тысячелетия, процесс глобализации столкнулся с претензией США на мировое господство в силу своей экономической и военной мощи. Это ставит сложные проблемы перед всем миром, поскольку «столкновение цивилизаций» может стать концом человеческой цивилизации. Именно поэтому можно утверждать, что человечество вошло в новое тысячелетие в условиях всеобщего кризиса идентичности. При этом речь идет не столько о кризисе отдельных проявлений человека, таких, в частности, форм идентичности, как национальная, культурная, религиозная, сколько о кризисе идентичности человека. Вопрос касается сути человеческого «Я».