Россия и мусульманский мир № 3 / 2014

«Общественные науки и современность», М., 2013 г., № 5, с. 27–36.

Российские «новые правые» как политический актор

В. Комаровский, доктор философских наук (РАНХиГС при Президенте РФ)

Абсолютное большинство специалистов исходит из того, что конец 2011 г. ознаменовал начало качественных изменений российского социума, в страну «вернулась политика». Некоторые расхождения касаются только начала этого процесса: одни называют озвученное самими участниками «тандема» признание, что решение о том, кому быть следующим президентом России, они приняли («договорились») еще до предыдущих выборов президента; другие называют события на Болотной площади и проспекте Сахарова. Автор разделяет вторую точку зрения. Действительно, недовольство существующим режимом зрело в некоторых весьма значимых слоях российского общества давно. Однако в силу закрытости политической системы нынешней России оно не было представлено ни в политическом дискурсе, ни в иных формах выражения, а то, что имело место (несанкционированные выступления сторонников «Парнаса», лимоновцев и т.п.), выдавалось за чисто маргинальные явления, каковыми до поры до времени они и были на самом деле.

Многотысячные же демонстрации на Болотной и проспекте Сахарова сделали недовольство существующим режимом определенных значимых слоев населения страны публичным фактом общественной и политической жизни.

Полицейскими мерами или замалчиванием (дискредитацией) в СМИ власть уже не могла решить проблему, что имело место ранее.

Масштабное, публичное проявление недовольства существующим режимом, его определенными акциями, связанными с выборами в Государственную думу, безусловно, повлияло на общую атмосферу в стране, побудило определиться со своей позицией по отношению к власти большинство граждан страны. По разным оценкам социологов, от 40 до 50% граждан России одобрительно отнеслись к митингам на Болотной площади и проспекте Сахарова. В крупных городах этот процент еще выше. Фактически это означает, что участники митингов выразили, хотя бы отчасти, настроения большой части населения страны, а значит, имеют шансы закрепиться на политической арене (реализуются они или нет – вопрос другой). Названные публичные акции сформировали у участников (и лиц, разделяющих их взгляды) ощущение совместно ориентированного консенсуса, что, как утверждают специалисты, в ряде случаев даже важней, чем реальное единство взглядов и позиций. Вне всяких сомнений, сплоченность участников митингов, лиц, разделяющих их взгляды, намного возросла и вышла за пределы интернет-сообщества.

Естественно, возникает вопрос: носит ли эта сплоченность ситуативный характер или за ней стоит нечто более фундаментальное? Пока ответ на этот вопрос носит скорее чисто политический, нежели научный характер. Сторонники «Единой России» и В.В. Путина считают, что время таких митингов закончилось. Почти дословно: надо принять волю большинства, выраженную на выборах Президента России, ибо в этом и заключается суть демократии. Ярые представители Болотной площади, в свою очередь, по-прежнему заявляют о нелегитимности как выборов в Государственную думу, так и выборов Президента России. И это может продолжаться долго и долго. Последующие события, включая массовую демонстрацию и столкновения с полицией 6 мая 2012 г., лишь подтверждают это. И все же научный подход акцентирует внимание на другом: кто пришел на Болотную площадь, другие митинги оппозиции и почему? Есть ли какая-либо связь между политическим поведением большинства Болотной и их социальным положением, социальными интересами, образом жизни и т.д. (в последнем автор расходится с постмодернистскими трактовками политического процесса) и в какой мере это коррелируется с аналогичными событиями в других странах, как западных, так и восточных?

В более «расчлененном» виде эти вопросы звучат так:

1. Кто такие демонстранты («рассерженные горожане»), какие слои общества они представляют?

2. Можно ли их считать новой серьезной оппозицией или это всего лишь взрыв недовольства, подобный выступлению пенсионеров против монетизации льгот с тем же исходом, в конечном счете, хотя, возможно, и не столь скоротечным? Способна ли новая оппозиция занять значимую нишу в политической жизни страны?

3. Если да, существуют ли механизмы включения «новичков» в политический процесс?

4. И, наконец, с чем идут в политику «рассерженные горожане»? Какие ценности, принципы, идеи, технологии решения насущных проблем они предлагают, если, конечно, предлагают вообще?