Россия и мусульманский мир № 7 / 2016

Так как литературное возрождение исходило из необходимости распространения идей просвещения среди как можно большего числа людей на понятном им языке, данное движение неизбежно вело к созданию новой групповой идентичности. И если Фатали Ахундзаде не сомневался в том, что его духовной родиной был Иран, то страной, где он вырос и чей язык стал для него родным, являлся Азербайджан. Его лирическая поэзия была написана на персидском, но труды, затрагивавшие вопросы социального значения, создавались им на родном языке его народа, который он именовал «тюрки», – тюркском. Он сочетал более широкую иранскую идентичность с идентичностью азербайджанской, употребляя термин «ветен» (родина) для обозначения обеих стран. С этой идеей Ирана как «родины родин» он стал важнейшей фигурой литературного возрождения, процесса, который, по иронии истории, вел к освобождению азербайджанцев в Российской империи от длившегося столетиями иранского культурного доминирования31

. Эта «деиранизация» нашла определенную поддержку у российских властей, стремившихся ослабить идентификацию азербайджанцев с Ираном и усилить попытки языковой русификации.

Почти одновременно с возникновением театра появилась и азербайджанская пресса – также благодаря усилиям Гасан-бея Зардаби. В 1875 г. он выпустил в Баку газету «Экинчи» («Пахарь») – первый тюркоязычный печатный орган в России.

Получивший образование в Париже Ахмед-бей Агаев в работах 1890-х годов выражал свою иранскую идентификацию и антиосманские настроения. В его взглядах не было ничего, позволявшего предположить, что он станет затем видным тюркским националистом. Он говорил об Азербайджане как о персидском обществе и остро порицал тех, кто раньше, подобно Зардаби, подвергал это сомнению. В исламском возрождении, которое должно было вдохновляться примером Запада, Агаев отводил Ирану роль, сопоставимую с ролью Франции в Европе. На этой стадии он все еще придерживался панисламистских воззрений, которые доминировали среди азербайджанской интеллигенции32