Россия и последние войны ХХ века

В отличие от взрыва 5 февраля 1994 года, когда соблюдалась хоть видимость расследования, этот новый взрыв, при котором погибли 37 человек, сразу был приписан сербам. Сообщение генерала Смита, отправленное по телексу в Главный штаб ООН, пишет Лиляна Булатович, уместилось на одной странице. И это при том, что по меньшей мере 4 специалиста — один канадец, один русский и два американца — поставили под сомнение заключение генерала Смита. А полковник Андрей Демуренко в интервью, данном корреспонденту ИТАР-ТАСС 30 августа — как раз в день начала натовских бомбардировок сербских позиций, — заявил, что практически невозможно поразить такую узкую, ограниченную цель, как улица шириной 10 метров, с расстояния 3,3 км, на которое были удалены от города сербские позиции. Вероятность попадания в данном случае, по мнению Демуренко, — «один к миллиону».

Аналогичные сомнения высказали пожелавшие остаться неназванными канадский и американский эксперты. Канадец обратил внимание на то, что запал снаряда, извлеченный из воронки, неопровержимо свидетельствовал: снаряд не мог быть выпущен из миномета, выстрел же скорее всего был произведен с крыши или из другого места в самом Сараево. Канадец заявил, что большинство его соотечественников-офицеров из сил ООН убеждено в мусульманском происхождении этого провокационного взрыва, как, впрочем, и взрыва 5 февраля 1994 года.

Американец подчеркнул, что «не было характерного свиста при падении снаряда. Значит, он не мог упасть с большой высоты». Его коллега в одном из своих интервью сказал, что, по крайней мере, 3 из 5 снарядов, упавших на Сараево утром 28 августа, были выпущены с сербской стороны. «Но четвертый, тот, который убил людей на рынке, выпущен с других позиций».

А через месяц, в начале октября, когда ситуация в Боснии уже была радикально изменена натовскими бомбардировками, Министерство обороны Великобритании обнародовало данные расследования британскими военными экспертами минометного обстрела в Сараево, согласно которым этот выстрел 120-миллиметровой миной был произведен с мусульманско-хорватских позиций. И, как заключили некоторые представители британского военного ведомства, именно эта провокация обеспечила успех наступательной операции боснийских мусульман при поддержке авиации НАТО.

Заслуживает внимания и предыстория взрыва. Примерно за неделю до него мусульмане начали интенсивный обстрел сербских позиций вокруг Горажде и Вогошча севернее Сараево, при этом мусульманское руководство требовало воздушных ударов по сербам, но командование СООНО отказало им в этом. ООН, хотя и значительно утратившая свою независимость, явно не «вытягивала» ту роль, которую США предназначали внешнему вмешательству в события на Балканах. И 27 августа помощник госсекретаря США Ричард Холбрук заявил об «активизации НАТО» — заявил, заметим, еще за сутки до взрыва. Это, как и то, что представитель госдепа Ник Бернс потребовал воздушных налетов еще до получения сообщения генерала Смита, говорит лишь об одном: о том, что план воздушных налетов был разработан загодя и что взрыв на Маркале стал лишь специально созданным поводом для них. Первые бомбы были сброшены на цели спустя всего лишь 37 часов после того, как прозвучал этот взрыв поразительная оперативность.

В довершение всего следует отметить, что 28 августа за первым взрывом, прозвучавшим в 11 часов утра и тотчас же приписанным сербам, в 16 часов раздался второй — в сербском пригороде Илидже. Это разорвался за аэродромом, в районе церкви, мусульманский артиллерийский снаряд. Пострадали 45 человек, 6 погибли. Но об этом промолчали все мировые СМИ.

Бомбардировки начались 30 августа в 2 часа пополуночи. Воздушной атаке сопутствовали артобстрелы сербских позиций вокруг Сараево силами быстрого реагирования Франции и Италии, расположившимися на горе Игман. Бомбежки продолжались и 1 сентября, а затем, после небольшого перерыва, возобновились 5-го — как стало известно, по настоянию Клинтона. 10 сентября ракетному обстрелу подверглись зенитные установки и другие сербские объекты в районе Баня-Луки. 12 сентября последовали новые массированные бомбежки. Говорить о локальной, тем более междоусобной войне теперь уже было просто фарсом. Подтверждалась правота слов Радована Караджича: «Мир в Боснии и на Балканах воцарится лишь тогда, когда этого захотят режиссеры войны американцы».

И, добавим, мир этот они готовы были утверждать на своих и только на своих условиях, окончательно отказавшись от роли хотя бы внешне беспристрастного арбитра. По сути, Республика Сербская оказалась вынуждена в полном одиночестве вести войну против коалиции НАТО и Мусульманско-Хорватской Федерации. Подобного послевоенная история [896] еще не знала, и с этой точки зрения, в перспективе возможных очагов конфликта, которые в XXI веке смогут возникать там, где народы решат воспротивиться натиску глобализма, оснащенного самой мощной в мире военной машиной — НАТО, опыт Республики Сербской значим еще больше, нежели опыт Вьетнама и Ирака.