Россия и последние войны ХХ века

По первоначальному же плану финалом маневров должны были стать высадка десанта украинской пехоты в районе Керченского полуострова, отработка создания блокпостов и установление контроля за побережьем. Близость к конфликтной кавказской зоне также повторяла события периода Крымской войны, когда после падения Севастополя и гибели Черноморского флота России западная коалиция провела десантные операции на Кавказском побережье России, в регионе, где в это время еще не угас огонь Кавказской войны. Аналогия напрашивается сама собой.

Спустя три года ситуация для современной России стала еще более тяжелой. Ведь теперь, в отличие от состояния Post Bellum Crimeum*, она утратила и Севастополь, и весь Крым, как следствие, потеряв и способность контролировать контакты по линии Турция — Крым — Чечня. А контролировать есть что, и об этом подробнее будет сказано в последней главе. Кроме того, блок НАТО по мощи несравним с антироссийской коалицией времен Крымской войны, а его присутствие в бассейне Черного моря, в Причерноморье и на Украине становится все более ощутимым. Россия сама создала условия для подобной экспансии, и ратификации «Большого договора» принадлежит здесь едва ли не ключевая роль. Во всяком случае, с формально-правовой точки зрения она сняла все юридические препоны на пути вступления Украины в НАТО. Ведь условием вступления в НАТО, согласно Уставу альянса, является отсутствие территориальных споров и разногласий с другими государствами.

Очевидно, что даже при отсутствии действий по реализации упоминавшихся постановлений ВС РФ и при фактическом уважении сложившегося статус-кво, как и обстояло дело все эти годы по доброй воле России, одно наличие этих документов являлось сдерживающим фактором в политике Украины по отношению к НАТО. На это справедливо указала историк и политолог Н. Нарочницкая**, отметившая также как серьезное упущение депутатов Госдумы то, что они при ратификации Договора не внесли пункт об утрате им силы при начале любых переговоров Киева о каких-либо формах вступления в НАТО.

Однако все произошло так, как произошло, и 4 ноября 1998 года президент Кучма подписал Указ «О Государственной программе сотрудничества Украины с Организацией Североатлантического договора [491]

на период до 2001 года».

В этой программе содержатся важные положения о том, что «Украина рассматривает НАТО как наиболее эффективную структуру коллективной безопасности в Европе», из чего следовали весьма конкретные выводы. В частности, предлагалось выработать «кризисный консультативный механизм» на случай «угрозы территориальной целостности, суверенитету или безопасности Украины». Указывалось также, что «сотрудничество с НАТО в военной сфере является одним из приоритетных направлений военной политики Украины». А в этих целях предусматривалось использование для совместных с НАТО маневров «военной инфраструктуры Вооруженных сил и других военных формирований Украины [492], в частности, общевойсковых Львовского полигона, полигона Широкий Лан и авиационных полигонов Министерства обороны Украины, а также Чугуевского полигона Национальной гвардии Украины».

Наконец, объявлялось, что направление сотрудничества в области вооружений имеет целью «совместимость вооружений НАТО и Украины, стандартизацию и унификацию вооружений и военной техники» [493]

.

Неудивительно, что состоявшиеся в конце июля — начале августа 1999 года учения на Черном море «Кооператив партнер — 99» легендой уже открыто имели вмешательство международных сил под эгидой НАТО в межэтнический вооруженный конфликт, разразившийся в некоей республике. Цель предотвращение «гуманитарной катастрофы», а как это происходит, все только что видели в Косово. Увы, на этот раз Крым, сломленный тем, что было русской и пророссийски настроенной украинской [494] его общественностью воспринято как предательство Госдумы, не вышел с демонстрацией протеста.

Какой смысл стоять с плакатами «Руки прочь от России!», если Россия сама открывает НАТО путь в пространство своего исторического бытия? Украине же при таком его продвижении здесь принадлежит первостепенная роль, на что Бжезинский, следуя по стопам Бисмарка, указывает совершенно откровенно: «Без Украины Россия перестает быть евразийской империей» [495]

. И в другом месте: «Ни Франция, ни Германия не сильны достаточно, чтобы построить Европу или решить с Россией неясность в определении географического пространства Европы. Это требует энергичного, сосредоточенного и решительного участия США, особенно совместно с немцами [496] в определении европейского пространства, а, следовательно, и в преодолении таких чувствительных — особенно для России — вопросов, как возможный статус в европейской системе республик Балтии и Украины» [497].