Россия и последние войны ХХ века

В Гаване такая встреча прошла впервые, что само по себе достаточно красноречиво. А присутствие на ней короля и главы правительства Испании, премьер-министра Португалии подчеркивает, насколько удалось Кубе укрепить свои международные позиции за истекшие 10 лет и как недальновидны были те, кто прогнозировал быстрое ее крушение, как только СССР, обзаведшийся «новыми друзьями», откажет в своей поддержке Фиделю Кастро.

Принятая на встрече «Гаванская декларация» содержит призыв к Вашингтону отказаться от блокадного закона Хелмса-Бертона.

Но еще более показательно, что в ходе состоявшейся незадолго до того Генеральной Ассамблеи ОАГ [121] «была отвергнута инициатива США о создании «группы друзей», которые могли бы приходить на помощь различным странам в случае возникновения в них угроз демократии» — вариант косовского сценария для Западного полушария. И параллель, которую проводит российский латиноамериканист Карэн Хачатуров, выглядит впечатляющей: «…В то время как Вашингтон объявляет зоной своих жизненных интересов бассейн Каспия, латиноамериканцы отказываются жить по нормам Pax Americana…» [122]*.

Но путь к Каспию был открыт для Вашингтона у берегов Мальты, где Буш вновь вернулся к вопросу о Гаване и Манагуа, связав отмену советской поддержки им с отменой дискриминационной для СССР поправки Джексона-Вэника. Принятая еще в 70-е годы, она увязывала предоставление Советскому Союзу режима наибольшего благоприятствования со свободой выезда евреев из СССР. Разумеется, несмотря на исчезновение СССР и полную, «без берегов», свободу эмиграции из РФ, поправка продолжает действовать до сих пор.

Горбачев и в этом вопросе уступил давлению — к тому же, по своему обыкновению, пойдя даже дальше, нежели ожидали от него. Именно здесь генсек заявил: «Доктрина Брежнева мертва», — заявил в дни, когда США со своих баз вмешивались в дела Филиппин и готовились к вторжению в Панаму.

О событиях в Панаме конца декабря 1989 года не часто вспоминают в контексте краха СССР, считая их не увязанными с общими процессами гибели второй сверхдержавы. Однако это далеко не так, и те события, к тому же синхронно совпавшие с последней — и на сей раз алой от крови — волной «бархатных революций», с переворотом в Румынии, имели стратегическое значение в этом процессе, знаменуя уход исторической России из своего апогея, точки своего наивысшего, поистине планетарного влияния на события в мире.

Начало же истории можно отнести к 1980 году, когда в авиакатастрофе как предполагают, совсем не случайной — погиб тогдашний президент Панамы, генерал Омар Торрихос, сумевший добиться от президента Картера решения о передаче всего канала в управление местных властей.

Чуть менее десяти лет спустя Вашингтон сверг путем вооруженной агрессии преемника Торрихоса генерала Норьегу, обвиненного в причастности к наркобизнесу. Вопиюще противоправная акция, проведенная без какой-либо санкции СБ или ООН, при которой погибли и гражданские лица, не только осталась безнаказанной, но и не вызвала сколько-нибудь внятной реакции со стороны СССР. А сравнительно недавно появилась сенсационная, на мой взгляд, хотя и мало кем замеченная информация, согласно которой накануне агрессии США Норьега искал поддержки в Москве.

Направленному в СССР эмиссару панамского президента Нильсу Кастро было поручено предложить СССР обосноваться на берегах канала, что в былое время являлось, разумеется, мечтой советского руководства — как то и подобает сверхдержаве: ибо «положение обязывает». Разумеется, речь не шла непременно о военном присутствии, о формах можно было договариваться. Но договариваться никто не собирался — при Горбачеве СССР уже переставал быть не только сверхдержавой, но и просто великой державой. Переводчик Нильса Кастро Александр Кузьмищев вспоминает: «Мне довелось… стать свидетелем, как его «отфутболивали» и в ЦК, и в МИД, и… везде» [123]

.

Акция США против Панамы прошла беспрепятственно, придясь как раз на дни западного Рождества, и журнал «Time» писал тогда: не являемся ли мы свидетелями того, что в США «обретает очертания новая внешняя политика, политика после холодной войны [124], когда Вашингтон берет на себя качественно иную роль мирового жандарма, который действует скорее во имя спасения демократии, чем в целях сдерживания советского экспансионизма?»

А «Вашингтон пост» цитирует генерала Колина Пауэлла, председателя Комитета начальников штабов и будущую звезду войны в Заливе, в частной беседе сказавшего, что на «дверях» США следует повесить табличку: «Здесь живет сверхдержава».

Путь к окончательному оформлению новой схемы «Центр силы [125] НАТО — ООН…» [126] был расчищен, оставалось произвести небольшие доработки, и они как раз в то же самое время завершались в Румынии.