Россия и последние войны ХХ века

Между тем для Запада и, в первую очередь, для США речь шла вовсе не о партнерстве, а о доминировании в регионе, к своему извечному значению «великого водного пути» добавившем значение наибольших в мире разведанных запасов нефти. Уже в 1989 году США закупили здесь более 44 % потребляемой ими нефти. А между тем захват Ираком Кувейта означал бы переход под его контроль примерно 1/4 мировых запасов нефти, а при захвате части территории Саудовской Аравии — половины [146].

И о том, что США давно и тщательно готовились к защите именно своих нефтяных интересов, а не абстрактных демократических ценностей в этом регионе, свидетельствует, в частности, тот факт, что Норман Шварцкопф и Колин Пауэлл в основу плана действий сил Коалиции [147]

положили секретный план 90-1002, разработанный еще администрацией Картера на случай военного вмешательства в Заливе для массированной защиты Саудовской Аравии. Как заявил Колин Пауэлл на докладе Дж. Бушу в Кемп-Дэвиде: «Хусейн должен знать, что нападение на Саудовскую Аравию равнялось бы нападению на американцев» [148].

Однако план 90-1002 был разработан еще задолго до появления Саддама Хусейна в той роли мирового злодея, которую он получил им в 1990 году и которую затем разделил с Милошевичем.

О том, что страны Европы вовсе не считали Хусейна «демоном», говорит, например, и то, что в различных оборонных проектах Ирака до войны в Заливе принимали участие 208 иностранных фирм [149]. А в ходе самой войны удары по Израилю и Саудовской Аравии были произведены вовсе не ракетами «Скад» [150]

, хотя СССР и поставлял их Ираку, а произведенными с помощью западноевропейских фирм в Ираке ракетами «Аль-Хусейн» и «Аль-Аббас». Дальность их полета превышала дальность полета Р-300.

Особенно тесным было сотрудничество Ирака с Францией, которая с 1974 года и вплоть до войны в Заливе, то есть на протяжении 16 лет, была главным поставщиком оружия для него и союзником. Французами же была разработана и современная сложная система управления и связи иракских ПВО [151], полностью выведенная из строя после первых ударов по Багдаду.

Тогда роль «демона» безраздельно принадлежала СССР как «империи зла», две сверхдержавы активно соперничали и на Ближнем Востоке, а потому есть все основания заключить, что план 90-1002, как и гипотетическое нападение на Саудовскую Аравию, предполагал несколько иной сценарий событий и несколько иных действующих лиц. Очевидный после Мальты отказ СССР от роли сверхдержавы* и от своей устойчивой линии поведения в различных регионах мира, в том числе и на Ближнем Востоке, позволил адаптировать старый план не только в военном, но и в политико-идеологическом смысле, для чего региональному внутриарабскому конфликту, далеко не столь разрушительному, как предшествовавшая ему ирано-иракская война, было придано совершенно новое измерение.

Основные черты иракско-кувейтской коллизии уже достаточно подробно описаны, и здесь стоит лишь напомнить их вкратце. Вторжение иракских войск в Кувейт 2 августа 1990 года и последовавшая за этим аннексия Кувейта вовсе не столь однозначно трактовались в мире, как это подавала пропаганда Коалиции и следовавшая в ее русле советская либеральная печать. Позиции разделились, и хотя сам акт нападения в целом осуждался, Кувейт в объективных исследованиях вовсе не выглядел хрестоматийно наивной овечкой, на которую ни с того ни с сего набросился свирепый волк Саддам.

Уже 9 августа 1988 года, то есть на следующий же день после прекращения огня на фронтах ирано-иракской войны, Кувейт принял решение [152] увеличить добычу нефти и, что особенно важно, сделать это на скважинах Северной Румейлы, расположенных в пограничной с Ираком зоне, где существовали территориальные споры, восходящие еще к эпохе пребывания всей этой территории в составе Османской ( Оттоманской) империи.