Россия и русские. Книга 1

Ислам в эти места принесли миссионеры суфи, исповедовавшие суфизм. Суфи кочевали от одного племени к другому, приспосабливаясь к кочевому образу жизни. Завоевывая симпатии племенных вождей, суфи распространяли свою веру. Суфийские шейхи играли большую роль в укреплении власти местных ханов. Суфи наделяли шейхов аурой божественного избрания и помогали организовывать народ на поддержку властей.

Взамен суфи получали лучшие земли и другую собственность, поэтому суфийские благотворительные общества — ваафы — могли распределять социальные блага в значительных размерах.

В отдаленных областях вплоть до XVIII в. ислам не имел реального влияния. Многие племена и поселения имели свою собственную религию. Исханы, местные религиозные лидеры, были хранителями племенных обычаев и легенд, в которых слышались отголоски шаманизма. Исханы проводили молитвы и обряды, давали наставления и успокоение соплеменникам³.

Интерес России к Средней Азии проявился в конце XVI в., когда между Тобольском и Бухарой был установлен караванный торговый путь. В 1730–1734 гг. Малая и Средняя Орда, две крупные казахские племенные конфедерации, признали российское владычество. Генерал-губернатор Оренбурга на этом этапе не вмешивался во внутренние дела казахов. Он использовал свою власть, для того чтобы сохранять мир на зыбких российских границах.

В начале XIX в. хан Коканда решил объединить Среднюю Азию. Он посылал войска кочевников разрушать караванные пути. Русские вынуждены были защищаться. Российские армейские подразделения углубились в степь, где были построены новые крепости. Русские начали привлекать на свою сторону вождей племен. В то время в степи были заложены города Кокчетав и Акмолинск. К 1850 г. Россия располагала линией пограничных укреплений, протянувшейся от Южного Урала до Алма-Аты.

У России был еще один повод для укрепления своих позиций в среднеазиатском регионе. Наряду с другой стремительно растущей империей, Британией, она быстро увеличивала свои территории в Азии. Между двумя державами образовался огромный и неопределенный вакуум власти. Правительства обеих стран были обеспокоены неустойчивостью своего владычества над многочисленными неуправляемыми азиатскими народами. Появление серьезного соперника в регионе могло привести к неожиданному развалу империи.

В 1840 г. британцы аннексировали Синд и Пенджаб и начали посылать коммерческие, дипломатические и военные миссии в Афганистан. Премьер-министр Великобритании выступил в палате общин со следующим заявлением: «Какими бы ни были принципы, регулирующие поведение цивилизованных наций, вступая в контакт с варварами, необходимо придерживаться абсолютно другой линии поведения»⁴.

В своем заявлении британский премьер-министр подразумевал, что в Азии джентльменские соглашения невозможны. В момент кризиса необходимо показать свою силу и установить твердую власть.

Русский премьер-министр Горчаков выразил ту же точку зрения несколько иначе: «Положение России в Средней Азии… одинаково с положением всех образованных государств, которые приходят в соприкосновение с народами полудикими, бродячими, без твердой общественной организации. В подобном случае интересы безопасности границ и торговых сношений всегда требуют, чтобы более образованное государство имело известную власть над соседями, которых дикие и буйные нравы делают весьма неудобными. Оно начинает прежде всего с обуздания набегов и грабительств. Дабы положить им предел, оно бывает вынуждено привести соседние народы к более или менее близкому подчинению»⁵.

О том, какую силу необходимо было применять России в Средней Азии, новый наместник на Кавказе князь Барятинский писал так: «Англия сильна золотом. У России мало золота, поэтому она продемонстрирует силу оружия»⁶

.

Однако делать это планомерно и систематически было трудно. Расстояние между Средней Азией и Санкт-Петербургом было настолько велико, что инструкции императора достигали своего назначения только через два или три месяца. Инициатива принятия решений во время кризисов была возложена на генералов и проконсулов. Они были уполномочены расширять «миссии и экспедиции» до полномасштабных военных вторжений.

Генерал Михаил Черняев, местный военный начальник, и генерал-губернатор Оренбурга Н.А. Крыжановский были честолюбивы и соперничали друг с другом. В 1864 г. Черняев в ответ на волнения местного населения захватил крупные торговые города Чимкент и Ташкент. Крыжановский, возможно, из зависти упрекнул его в превышении полномочий, но политику применения силы он оправдывал: «Настала пора прекратить потворствовать нашим слабым соседям, ханам Хивинскому и Кокандскому, а также эмиру Бухарскому. Мы должны заставить их принять наши правила игры. В Средней Азии мы одни должны быть хозяевами, вместе с нами туда придет цивилизация, и жизнь этих несчастливых отпрысков человеческой расы улучшится»⁷.