Россия и русские. Книга 2

К этому времени их деятельность стала объектом пристального внимания со стороны полиции, которая претерпела значительные изменения после убийства царя. Режим тщательно перетряхнул все полицейские ведомства, отвечавшие за безопасность империи, и преобразовал скомпрометировавшее себя Третье отделение полиции в новый, расширенный департамент полиции, в обязанности которого входила защита высших государственных чиновников и скрупулезное расследование деятельности всех террористических организаций. Кроме того, в этом департаменте появились собственные охранные отделения («охранка») — сначала в Москве, Санкт-Петербурге и Париже (для слежки за деятельностью эмигрантов), а потом и в двадцати других крупных городах империи. Сергей Зубатов, глава московского охранного отделения, приложил немало усилий для воспитания нового поколения особым образом подготовленных полицейских чинов и наведения должного порядка в систематическом учете и контроле их деятельности. Другими словами, полиция безопасности постепенно становилась профессиональной, и даже Ленин отметил это качество, когда говорил, что революционная партия должна управляться небольшим количеством профессионалов, «профессионально вышколенных не менее нашей полиции»^{12}

.

К этому времени революционные партии заметно усовершенствовали технику конспиративной деятельности, и, чтобы получить хоть какую-то информацию об их планах, полиции не оставалось ничего другого, как засылать в ряды революционеров своих тайных агентов. А тем, чтобы не выдать себя с

головой, приходилось принимать активное участие в мероприятиях террористических организаций, включая тайные операции, поддержание секретной связи, изготовление бомб и т.д. Так появились агенты-провокаторы, которые вели двойную жизнь и работали как на полицию, так и на революцию. Этих людей больше и больше привлекала пьянящая идея использования власти ради нее самой. Оппозиционные партии, отрезанные от общественной деятельности, и тайная полиция, чьи'действия были практически неподотчетными, не могли эффективно контролировать их деятельность, а они, в свою очередь, часто предавали и тех и других, проводя террористические акты по своему усмотрению. Революционеры и фискалы

одновременно — таковы были эти зловещие фигуры, ведущие свою родословную от разных сторон деятельности Петра Великого^{13}

.

Социалисты-революционеры, уже не желавшие полностью отдавать себя в руки террористов, создали специальный боевой отряд, чтобы остальные члены партии могли сосредоточить свое внимание на пропагандистской работе и других видах мирной деятельности. Однако ирония заключается в том, что изоляция профессиональных террористов означала прежде всего их окончательное освобождение от сдерживавших пут морального и политического свойства. Боевой отряд быстро оказался в руках полицейского агента (Евно Азефа), под чьим непосредственным руководством проводил акции против того самого режима, который нанял его на службу. В течение 1902— 1906 гг. жертвами боевиков стали генерал-губернатор Москвы и несколько министров, включая министров внутренних дел Дмитрия Сипягина и Вячеслава Плеве, которые, собственно, и наняли Азефа для агентурной работы. Кроме того, были убиты или ранены около четырех тысяч чиновников центральных и местных органов управления. Никогда еще ни одно правительство мира не испытывало такого мощного террористического натиска. Когда в 1908 г. двойная жизнь агента Азефа была раскрыта, это самым серьезным образом дискредитировало деятельность полиции и подорвало морально-этические принципы партии социалистов-революционеров^{14}. В конечном счете это в немалой степени способствовало развенчанию существовавших в обществе иллюзий относительно целей и задач всех политических партий в последние годы царского режима.

Кардинальной доктриной российского революционного движения вплоть до начала 1890-х гг. оставалась идея о том, что учение Маркса об исторической эволюции не подходит для России, чьи общинные институты могут в принципе позволить ей построить социалистическое общество без прохождения стадии «буржуазного капитализма» и создания отчужденного от собственности и обездоленного пролетариата, который уже сложился в Британии, Соединенных Штатах и чуть позже в Германии.