Россия и русские в мировой истории

В связи с этой концепцией некоторые исторические эпизоды обретают более четкий смысл, хотя не стоило бы притягивать к этой схеме слишком многое. Однако сложность взаимоотношений между папством и имперской идеей европейских монархий несомненна, как и неоднозначность положения в самой римской церкви после того, как Рим, казалось бы, успешно сокрушил полуторавековое могущество ордена тамплиеров с их манихейством и тайным поруганием Креста. Открытое столкновение с церковью закончилось поражением ордена и сожжением Якова де Моле. Однако проклятые им король Филипп Красивый и папа Климент III скончались странным образом через год. А через некоторое время следующим папой был избран некто сеньер де Гот, ставший папой Климентом V, до этого проявивший максимальное снисхождение к «рядовым» тамплиерам, вверенным ему для разбирательства их вины. Но в тиражированной на многих языках одновременно книге244

, вызванной к жизни, по словам авторов, якобы «простым любопытством», но оперирующей источниками, требующими невиданной эрудиции и способности читать древние рукописи и документы раннего Средневековья, а также представляющей откровенный и неприкрытый вызов Богу, Священному Писанию и церкви, можно узнать, что новый папа оказался сыном Изы де Бланшфор из семьи Бертрана де Бланшфора — Великого магистра ордена храма, при котором во второй половине XII века орден превратился в могущественный разветвленный механизм во всей Европе.

В политике римской иерархии всегда можно было подметить противоречивые тенденции, и наличие в ней представителей тайных обществ у многих не вызывает сомнений. Об этом открыто пишут католические богословы и иерархи, ссылаясь на собственные и масонские источники. Епископ Грабер в книге «Афанасий и церковь нашего времени» цитирует высказывание одного видного масона о том, что «целью (масонства) является не только уничтожение церкви, но и ее использование через внедрение в нее саму»245

. Другой католический автор на основании уже упомянутого «Действующего завещания Alta Vendita» — ложи высшего посвящения карбонариев, теснейшими духовными и организационными связями объединенной с масонством, пишет о гораздо более тонких целях длительной работы этих обществ. Целью масонства, как он поясняет, было «постепенное незаметное создание такой атмосферы внутри самой католической церкви, которая бы воспитывала и мирян, и клириков, и прелатов в духе идей прогресса. Декларации прав человека и гражданина, французской революции и «Принципов 1789 года» — отделения церкви от государства, религиозного плюрализма». Наивный читатель мог бы подумать, что целью такой работы было избрание из воспитанной в этом духе среды нового папы, который бы повел церковь по пути «просвещения» и «обновления». Однако, как пишет Ион Веннари, цель ставилась куда более изощренная: приход такой иерархии и папства, которые бы не стали отталкивать католиков твердой веры, открыто принимая идейный багаж революции, но перестали бы отторгать и осуждать его, как делали папы с 1789 до 1958 года — кончины Пия XII, и позволили бы этому наследию слиться с самой церковью. «В результате клирики и миряне будут маршировать под знаменем просвещения в полной уверенности, что они следуют заветам апостольского христианства»246 . Такая работа в XX веке безусловно ведется и в отношении православной церкви.

Римская иерархия в течение многих веков удивительно мало уделяла внимания разложению христианства на Западе. Судьба западных христианских империй, казалось, волновала ее менее борьбы с Византией, православием. Кто стоял за этим? Ревностные католики, стремящиеся к утверждению «истинной веры» и искоренению «схизматиков», или тайные общества, стремящиеся уничтожить истинную веру? Папа Лев XIII был иным, однако и вокруг него можно отметить весьма интересные явления, в частности непонятное по всей здоровой логике отношение к Габсбургам, которое не может быть исчерпывающе объяснено неготовностью Вены подчинить свою внешнюю политику задаче папства вернуть себе светскую власть над Италией. Проливает на это некоторый свет эпизод, на который не обращали внимания историки-позитивисты. Не упоминает об этом и Р. Римек.