Россия и русские в современном мире

Почему в Югославии бомбардировки целенаправленно уничтожали объекты жизнеобеспечения городов? Погибло менее 100 военнослужащих сербской армии, но несколько тысяч гражданских лиц, более 400 детей. Что порождало в сознании террористов шанс на успех при захвате заложников в Москве?

Урбанистическая индустриальная цивилизация капитулирует, не когда армия разбита, а когда останавливаются водопровод и канализация в миллионных городах, а шантаж властей как гуманитарными интервенциями, так и террористическими актами удается, когда либеральное сознание «граждан мира», несопричастных судьбе своего Отечества, не отождествляет себя с нацией, ее историей и ее армией. Такое сознание – современный продукт идеологии глобализма и проповеди открытого гражданского общества.

* * *

Новый мир ставит в повестку дня целый букет проблем: извечная историко-философская дилемма «Россия и Европа», дилемма «Россия против или вместе с Америкой», наконец, новые дилеммы – «Америка и мир» и «Америка и Европа». В этих сложных конфигурациях, которые, взаимодействуя, рождают еще не завершенную систему международных отношений, Россия должна сама определить свое место. Только самостоятельность такого выбора сделает ее вновь системообразующим элементом.

Первое десятилетие «однополярного» мира завершилось всплеском более глубокого, чем когда-либо, антиамериканизма в Европе и кризисом в НАТО. Однако Европа пока не показала, что у нее есть и воля и способность выдвинуть некий новый культурно-исторический и политический проект, альтернативный тому, который привел к глобальному управлению и ею самой в том числе.

Но начавшийся передел мира не только имеет геополитический сценарий, но по-новому группирует международно-политические силы. В тот момент, когда Россия окончательно утратит обретения Петра Великого, не дававшие покоя «старушке Европе» с XVIII века, «закат Европы» и утрата ею положения центра всемирно-исторических событий станет свершившимся фактом. Старая Европа на мгновение ощутила, что одно из следствий этого – неизбежное падение ее собственной роли в мире и как союзника Вашингтона. Европе предстоит еще осмыслить очевидный вывод, что не российское великодержавие угрожает роли Европы в мировой политики, а, наоборот, его упадок.

Тем временем, «старая» Европа утрачивает себя как исторический проект. Это парадоксально на фоне впечатляющих перспектив территориального роста Евросоюза и роли евро как второй мировой резервной валюты. Однако Европейский Союз – это не более чем гигантский «оргпроект», не осмелившийся даже включить какие-либо цели и ценности за пределами земного бытия в Европейскую конвенцию. Этот скучнейший образчик творчества либерального «госплана» своим сугубым материализмом и рационализмом подтверждает саркастическое суждение 20-х годов консервативного философа права К. Шмитта о единстве философской парадигмы марксистского и либерального экономического демонизма: «Картины мира современного промышленного предпринимателя и промышленного пролетария похожи одна на другую как братья-близнецы. У крупного предпринимателя нет иного идеала, кроме того, что есть и у Ленина, а именно «электрификация всей земли». Спор между ними ведется только о правильном методе электрификации».

Мир и Европа в сознании нового всемирного fraternite левых социал-демократов не более, чем гигантское хозяйственное предприятие, требующее оптимизации для унифицированного удовлетворения постоянно растущих материальных потребностей одномерных индивидов. Солана, д’Алема и Фишер принадлежали к космополитическим леволиберальным кругам, воспринявшим идею глобального сверхобщества еще в своем розовом социал-демократическом, красном коммунистическом или ультралевацком прошлом.

Новые конфигурации не могут служить Европе, если она утрачивает духовное задание, двигавшее ей в те времена, когда она возрастала и являла миру великие державы и великую культуру. Они служат глобальному управлению и евразийскому проекту Вашингтона.

Разговоры о новой Антанте могут только вызвать улыбку. Однако новые вызовы, в том числе и соблазны материального рая, побуждают по-новому взглянуть и на дилемму «Россия и Европа», которая не изжита именно Европой, и на печальный и назидательный исторический опыт построения сугубо материального рая, погубивший православную империю. Россия продемонстрировала своим упадком тот факт, что территория, внушительная экономика, даже ядерное оружие не могут удержать от вытеснения на обочину истории, ибо материя без духа не творит историю. Философия гедонистического и нарциссического либертарианства бросает вызов всем великим национальным и духовным традициям человечества и требует устранить эти традиции для продолжения истории без всякого нравственного целеполагания.