Читаем Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko полностью

In contrast to a commonly held view, for example, one of A. A.’s most interesting discoveries was that the status of Berlin actually had little to do with the Soviet move on Cuba. Far from being a carefully thought out part of a collective Soviet leadership’s great power strategy, as most American scholars assumed, the decision to send the missiles to Cuba was a rather impetuous one made essentially by Khrushchev alone, with only the full confidence and support of Rodion Malinovskii, his aggressive Minister of Defense. A. A. not only showed that Soviet intelligence on Cuba was rather dismal, especially that coming from the KGB, but that American intelligence was not much better. As a result, there was a real possibility that a tactical conflict might have rapidly escalated into something far worse than either the American or Soviet leaders initially imagined, especially since the Soviet commander in Cuba may well have had far greater authority of the use of his weapons than Kennedy and his advisors suspected. In other words, A. A.’s research showed that the Cuban Missile Crisis was “one hell of a gamble” not as Kennedy used the phrase in responding to his advisers’ calls to invade Cuba and remove both Soviet presence and Castro regime by the strongest possible use of force, but in terms of the way the crisis itself spun out of control, leaving the world a hairsbreadth away from thermonuclear catastrophe.

Alexander Alexandrovich Fursenko is thus remembered by his many American colleagues as a Soviet-trained scholar whose work managed to show that however structural the underpinnings of historical development, whether understood in Marxist or other forms, there are critical moments in history when historical outcomes are largely if not totally contingent of the character of the personalities involved and the ways their wield their power. This is a sobering lesson indeed in today’s highly unstable world. And as the contributions to this volume also testify, he is also remembered with fondness and appreciation for all of his efforts to bring two formerly different scholarly worlds together in a single, cooperative, and respectful community. Here, too, perhaps, his success is also a sobering reminder as we memorialize him here of how important such efforts continue to be for us all.

William G. Rosenberg

In memoriam

С. И. Потолов. Как молоды мы были

Время неумолимо. Незаметно уходят годы и даже век – XX, а с ними и дорогие сердцу и уму друзья и коллеги, с которыми прожил и проработал отнюдь не простые и легкие, но, в общем, плодотворные периоды жизни. Вот и наступающий 2015 г. для меня особый. В январе 1955 г., 60 лет тому назад, я впервые ступил на ленинградскую землю, приехав для работы в знаменитом Центральном государственном историческом архиве (ЦГИАЛ) по своей дипломной теме о формировании промышленного пролетариата в Донбассе второй половины XIX в. И так прикипел всей душой к этому великому городу с его славной и трагической судьбой, что поломал свои первоначальные планы, отказавшись от зарезервированной персонально для меня аспирантуры в киевском академическом Институте истории Украины в пользу ленинградской, успешно сдав в начале июля, сразу после окончания истфака Одесского университета, аспирантские экзамены в Ленинградском педагогическом институте. носившем прежде имя М. Н. Покровского. Через два года его неоправданно слили с ЛГПИ им. А. И. Герцена, и я, таким образом, уже там закончил аспирантуру.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Девочка из прошлого
Девочка из прошлого

– Папа! – слышу детский крик и оборачиваюсь.Девочка лет пяти несется ко мне.– Папочка! Наконец-то я тебя нашла, – подлетает и обнимает мои ноги.– Ты ошиблась, малышка. Я не твой папа, – присаживаюсь на корточки и поправляю съехавшую на бок шапку.– Мой-мой, я точно знаю, – порывисто обнимает меня за шею.– Как тебя зовут?– Анна Иванна. – Надо же, отчество угадала, только вот детей у меня нет, да и залетов не припоминаю. Дети – мое табу.– А маму как зовут?Вытаскивает помятую фотографию и протягивает мне.– Вот моя мама – Виктолия.Забираю снимок и смотрю на счастливые лица, запечатленные на нем. Я и Вика. Сердце срывается в бешеный галоп. Не может быть...

Адалинда Морриган , Аля Драгам , Брайан Макгиллоуэй , Сергей Гулевитский , Слава Доронина

Детективы / Биографии и Мемуары / Современные любовные романы / Классические детективы / Романы
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука