Россия и Запад

…О последних днях Жоржа я еще не могу писать, это было слишком ужасно. Но о Вас он часто и с благодарностью вспоминал.

Он оставил массу стихов. Иногда он мне диктовал три-четыре стихотворения в сутки «Для Посмертного Дневника», как он говорил, «при жизни их печатать нельзя». Но и сейчас, мне кажется, некоторые лучше не печатать — слишком потрясающие. Как это:

За горе, за позор и все мои грехиТы послана была мне в утешение.Лишь о тебе в мучительном томлении…Но это смерть, а не стихи.

Конечно, все его стихи, т. е. те, которые мы с Вами решим возможным напечатать, я отдам Вам для Нов<ого> Журнала.

Это только справедливо, т. к. Вы сделали больше, чем кто-либо, для Жоржа.

Я еще не могу заставить себя разобрать все, что осталось после него. Не только стихи, но и проза. <…>

Я Вам потом подробно сообщу.

Как только я смогу, я начну писать о нем книгу — ведь никто его так не знал, как я.

Если Вы захотите, многое из всего этого появится в Нов<ом> Журнале.

Но за эти стихи, кот<орые> я Вам шлю, пожалуйста, не посылайте мне гонорара. Это мне слишком больно. <…>

             Посмертный дневник1) …Александр Сергеич, я о Вас скучаю.С Вами посидеть бы, с Вами б выпить чаю.Вы бы говорили, я б, развесив уши,Слушал бы да слушал, душа-дорогуша.Вы мне все роднее, Вы мне все дороже,Александр Сергеич, Вам пришлось ведь тожеЗахлебнуться горем, злиться, презирать —Вам пришлось ведь тоже трудно умирать.

___________________2) Кошка крадется по светлой дорожке.Много ли горя в кошачьей судьбе?Думать об этой обмызганной кошкеИли о розах. Забыть о себе.Вечер так длинен и скучен и душен.Небо в окне, как персидская шаль.Даже к тебе я почти равнодушен,Даже тебя мне почти уж не жаль.___________________3) Я жил, как будто бы в тумане,

Я жил, как будто бы во сне,В мечтах, в трансцендентальном плане.И вот пришлось проснуться мне.Проснуться, чтоб увидеть ужас,Чудовищность моей судьбы.…О русском снеге, русской стуже…Ах, если б, если б… Да кабы!___________________4) В громе ваших барабановЯ сторонкой проходил —В стадо золотых баранов

Не попал. Не угодил.А хотелось, не скрываю —Слава, деньги и почет.В каторге я изнываю,Черным дням веду подсчет.Сколько их еще до смерти —Три или четыре дня?Ну, а все-таки, поверьте,Вспомните и вы меня.Август 1958 годаГеоргий Иванов.[5]

Подпись под стихами напоминает автограф поэта, но скорее — почерк Одоевцевой. Сами стихи переписаны ею. В четвертом стихотворении «подсчет» вписано посторонней рукой вместо зачеркнутого «я счет» и «Ну, а все-таки» вместо «Но когда-нибудь». «Слишком потрясающее» четверостишие «За горе, за позор, за все мои грехи…» Одоевцева в печать отдать так и не решилась. Оно было опубликовано лишь в 2010 году, во втором издании тома «Стихотворений» Георгия Иванова из «Новой библиотеки поэта» — по цитируемому письму.