Россия, которой не было

Во-вторых, следовало бы почаще проветривать окна в здании Официальной Истории и впускать свежий воздух. Практически во всех без исключений точных науках – от физики и химии до биологии с палеонтологией – идет совершенно естественный и понятный процесс изменений. Постепенно отказываются от устоявшихся заблуждений, на основе новой информации выдвигая более соответствующие времени теории. История же, к сожалению, иногда напоминает замшелый бастион, наглухо отгородившийся от внешнего мира и происходящих в нем изменений.

А потому все, что хоть малейшим образом не укладывается в окостенелые концепции, отвергается с порога. Посмотрите, как не раз поминавшийся мною Мыцык резвяся и играя расправляется с неугодными ему местами из книги Лызлова…

Лызлов, рассказывая о крымских ханах, упоминает некоего Анди-Гирея. Следует комментарий Мыцыка: «В специальной литературе крымский хан под таким или близким именем не отмечен; указанные Лызловым данные относятся к Девлет-Гирею».

Не знаю, чего здесь больше – цинизма или высокомерной тупости (уж позвольте не выбирать выражений). Если перевести указанную фразу на нормальный человеческий язык, она означает следующее: «Поскольку в современной научной литературе о хане Анди-Гирее не содержится никаких упоминаний, Лызлов ошибался, и все им сказанное относится к хану Девлет-Гирею». Именно так, и никак иначе. Прикажете называть это научным

подходом?

Зато рассказ Лызлова о русской рати, отправившейся по Волге и разгромившей в отсутствие Ахмата его ставку, современные историки попросту… замалчивают. Только мельчайшим шрифтом, в «комментариях к комментариям» этот рассказ назван «исторической легендой». Спрашивается: почему одна летописная запись, не подтвержденная никакими материальными доказательствами, безоговорочно объявляется «исторической правдой», другая точно такая же – «исторической легендой»? По какому праву историк сам определяет, что считать правдой, что – сказкой?

Да потому, что в противном случае пришлось бы менять концепцию – а за создание либо защиту этой концепции уже получены конкретные материальные блага, да и годы уже не те, чтобы, перечеркнув прошлые достижения, остаться на голом месте и строить научную карьеру заново…

Посему уже не удивляешься, когда в толстенном восьмисотстраничном историческом труде, который должен играть роль справочника и учебного пособия, авторы страницами шпарят

(иного слова не подберешь) отрывки из художественных произведений. Забыв предупредить читателя о том, что версия писателя далеко не всегда совпадает с былой реальностью [71].

Скажем, известный Лабиринт на острове Крит долгое время считался дворцом критских царей, где они обитали, судили и рядили. Эта версия нашла отражение в романах (в том числе и написанном автором этих строк двенадцать лет назад). Однако в последнее время было неопровержимо доказано, что Лабиринт – не место жительства критских владык, а огромная усыпальница.

На художественные достоинства написанных согласно прежней, ошибочной концепции романов это может и не повлиять, но вот в исторические труды непременно следует внести поправки.

Иногда их вносят. А иногда – и нет, цепляясь когтями и зубами за «устоявшуюся» точку зрения.

Простой пример. Уже более ста лет назад русские историки (Костомаров, Срезневский, Иловайский) начали сомневаться в личности автора «Повести временных лет», приписывая ее не «скромному иноку» Нестору, а игумену Сильвестру Выдубецкому. В своей книге «Становление Руси» Иловайский обобщил все возражения против авторства Нестора и весьма доказательно отстоял гипотезу авторства Сильвестра. Однако и сто лет спустя из книги в книгу кочует именно Нестор…

Кстати, по сведениям того же Иловайского, «Повести» предшествовал некий «Начальный летописный свод». Но до наших времен он не дошел – как Летописец Затопа Засекина и многие другие апокрифы…

Кое-что, конечно, меняется. Как ни безраздельно царствовала на протяжении сотен лет версия о том, что князей Бориса и Глеба убил их злокозненный брат Святополк, за это преступление и припечатанный навеки прозвищем Окаянный, в некоторых книгах, вышедших в последние годы, отдается должное и другой версии, по которой Бориса и Глеба убил другой их брат, Ярослав Мудрый. Потребовалось шесть-семь лет, чтобы она вошла, пусть на правах гипотезы,

в серьезные обзорные труды, но вошла все-таки! По крайней мере, открыто признается, что могут существовать несколько версий исторического события, а это на нашем безрыбье – нешуточный прогресс…

Читатель, возмутившийся предложенной мною гипотезой и с ходу отметающий ее без особой мотивировки, должен уяснить себе одну простую вещь: подавляющее большинство якобы «несомненных свидетельств» монгольского нашествия из далеких степей являет собой добросовестное переписывание авторами трудов предшественников. И не более того.

Д. Иловайский в начале века назвал всего семь основных источников о монголах и Чингисхане. Рассмотрим их…

1. «Древнекитайские летописи».