Россия, кровью умытая

После молебна перед многотысячной толпой сельчан и горожан выступали с речами Борис Павлович и бывший председатель уездной управы; говорили отощавший купец Дудкин и рядовые повстанцы; потешил народ своим косноязычием столяр Митрохин; учитель гимназии Аполлинарий Кошечкин, волнуясь и нервно потирая руки, заговорил было: «Пришла пора, восстал народ», – но в это время на площадь с гиком вылетели вернувшиеся с вокзала три конные сотни.

– Ура… Ура-а-а…

Высоко над толпой взлетали шапки.

С трибуны, подбоченившись и картинно опираясь на эфес шашки, говорил уже Митька Кольцов:

– Друзья мобилизованные, пора проснуться, открыть глаза и крикнуть: долой паразитов трудового народа!.. С нынешнего дня своим приказом я временно отменяю советскую власть… И вам, граждане городские жители, довольно спать, пора проснуться и открыть свои глаза! Прошу вас, все как один присоединяйтесь к народной армии… В нашем штабе получена верная телеграмма: в Елабуге – восстанье, в Москве – восстанье, по всей Симбирской губернии – восстанье, в Саратове – восстанье… На лодке вода и под лодкой вода, дрожит вся Расея!.. Друзья мобилизованные, довольно спать, пора проснуться… Из Петрограда нам везут тридцать тысяч винтовок… Смерть тиранистам, паразитам трудового класса! Да здравствуют большевики и весь простой народ! Долой поганые Советы! Да здравствует Учредительное собранье!..

Из города на все стороны двинулись обозы с мануфактурой, кожами, железом и всякой всячиной. По дорогам на обозы нападали шайки дезертиров и грабили их.

В деревнях молились бабы.

Из далеких больших городов, встречь хлебным маршрутам, в дребезжащих теплушках катили красные полки. На грязных вокзальных стенах, под ветром, трепетали обрывки плакатов, газет с приказами и призывами революции.

Под Клюквином

ударились.

Город подмял кулацкую деревню, соломенная сила рухнула…

Восстанцы, бросая по дорогам вилы, пики, ружья, на все стороны бежали, скакали и ползли, страшные и дикие, как с Мамаева побоища…

Страна родная… Дым, огонь – конца-краю нет!

1920–1936

Об авторе

Советский прозаик Артем Веселый (настоящее имя – Кочкуров Николай Иванович) родился 17.09(29.09) 1899 года в Самаре, в семье волжского крючника, детство его прошло в большой нужде. Ему пришлось даже оставить учебу в реальном училище и поступить чернорабочим на Трубный завод. В 1917 году он вступает в партию большевиков и с этого времени по 1919 год работает агитатором Самарского комитета партии, становится бойцом Красной гвардии и коммунистической дружины, а также является сотрудником газет «Приволжская правда», «Знамя коммунизма» (г. Мелекесс) и др. Постепенно Веселый начинает приобщаться к литературной работе – с осени 1917 года в «Приволжской правде» и в «Рабочей газете» он публикует первые очерки под общим заголовком «Деревенские впечатления», в которых появились размышления о стихийности крестьянского сознания. В сентябре 1918 года появляются его очерки о военных событиях – «Сильнее смерти», «На Чехословацком фронте» и др., отличающиеся не только уверенным политическим пафосом, но и ярким лирическим началом.

Публицистика в это время становится у Веселого основным жанром: первые публикации выходили за подписью – Н. Кочкуров, иногда появлялся псевдоним – Невеселый

, отталкиваясь от которого и возник псевдоним Артем Веселый.

В 1919 году он отправляется рядовым бойцом на Южный фронт на борьбу с Деникиным, но вскоре приступает к организации местной газеты «Красный пахарь» в уездном городе Ефремове Тульской губернии, а затем работает в тульской газете «Коммунар».

В марте 1920 года Веселого назначают политработником в агитационно-инструкторский поезд «Красный казак», объезды на котором наиболее крупных южных казачьих станиц позволили писателю накопить большой исторический материал и личные впечатления о жизни России в 1917–1920‑е годы. В начале 1920‑х годов Веселый поступил в Московский университет, но учебу прерывает и отправляется служить на Черноморский флот до осени 1922 года.

После очерковых опытов и первых рассказов он пишет пьесы «Мы» и «Разрыв-трава» и вплотную приступает к созданию первых крупных повестей «Реки огненные», «Дикое сердце» и романа «Страна родная». В них писатель как бы предоставлял своим героям полную свободу самоволия и безрассудству, воспевал стихийную силу масс, но не показал организующую роль революционных событий. За что и получил изрядную долю критики.

Но концепция русской вольницы в его первых произведениях нуждалась в более глубоком осмыслении. Так, писатель обращается к XVI веку, к событиям, связанным с присоединением к России Западной Сибири, к восстанию Ермака – появляется роман «Гуляй, Волга», в котором несчастье затопляло берега русской жизни.