Россия на энимэл фарм

– Это все проделки американских советников, – сказал профессор Шерстнев. – Они же рекомендовали часть вузов в России сократить. Да и сам Петр. Он же руководил таким важным научным направлением. Кто будет его заменять?

– Россия – страна богатая не только природными ресурсами, но и человеческим капиталом. Я бы так не стал категорически заявлять, – ответил Евстигнеев, – смотрите, какие малоприятные перспективы ожидаются для Петра в будущем: он еще один срок по конкурсу протянет на пять лет, а потом ему придется каждый год бегать к ректорату – кланяться за приказом о продлении сроком на один год. Он как бы нас всех спасает. Не придётся никого увольнять.

– А если возвратиться, – засомневался Шерстнев, – будет тут в ногах валяться, как приблудный сын. Каяться. Его, в первую очередь, возьмут с воспитательной точки зрения. Дескать, мы народ отходчивый, зла не помним. У моих коллег из консерватории возвратилась семья из Израиля – так сразу восстановили в прежней должности и квартиру дали.

– Про США я так не думаю, – ответил Евстигнеев, – у меня столько коллег туда уехало и сгинуло. Ни ответа ни привета.

– Наверное акулы сожрали, – предположил Шерстнев, – они любят русских. Тем что океан, море по колено. Выпьют водки и – прыг в воду. А акула-то видит – плывет выпивка и закуска. Губа у нее не дура. Так что ты, Петр, будь там поосторожнее. Не позорь родину-мать.

– Мужики, не волнуйтесь. Родину-мать в обиду не дам, – ответил изрядно захмелевший Петр, – я даже в самолет трезвым не сяду. Приму фронтовые сто граммов, а может быть и больше, и десять часов лету.

В конечном итоге большинство коллег согласилось, что ранее звучавший в бывших советских умах лозунг «прежде думай о родине, а потом – о себе» можно переставить местами. Поскольку ценности семейные перевесили ценности пропавшего социализма.

Петр, родившийся и благополучно проживший в мире социализма, выезжал в капиталистический мир из новой демократической России. Что его там ждало, он и сам себе не представлял.

Петя видел внука маленьким в коляске, когда его возил по снежному Питеру. Потом внук опять пропал в Америке и уже теперь дед увидел его большим, выше собственного роста, свободно говорившем на родном английском и еще втором – французском. А вот с русским были проблемы. Общеизвестно, что лучшее изучение языка – это непрерывное общение. К сожалению, внук практически не общался с русскими и имел практический опыт только в кругу семьи. Поэтому он мог изъясняться и даже писать, делая при этом множество грамматических ошибок. Читать на русском ему было трудновато. А если он нервничал, то в сильном волнении всегда переходил на английский язык, так как думал он на английском.

«Да бог с ним, с русским языком, – подумал на этот счет дед Петя, – кто из нас хорошо знает русский язык. Разве что Пушкин Александр Сергеевич, да и того убили царские сатрапы».

По мере того как внук посещал школу и встречался со сверстниками, у него стали появляться вопросы о своем происхождении и истории родины предков.

Никита с друзьями пошел в кино. В популярном американском фильме бесстрашные американские граждане боролись со страшными советскими бандитами. После просмотра этого фильма Никита спросил деда:

– Мои друзья меня спрашивают, почему русских в наших кинофильмах всегда показывают такими страшными бандитами?