Россия перед вторым пришествием

ство лжи именно в переживаемое время замечательно хорошо отметил наш выдающийся государственный деятель К.П. Победоносцев. За это и возненавидели его так все служители и поборники лжи» ⁴⁴. Вот его весьма глубокомысленные слова: «С тех пор как пало человечество, ложь водворилась в мире, в словах людских, в делах, в отношениях и учреждениях. Но никогда еще, кажется, отец лжи не изобретал такого сплетения лжей всякого рода, как в наше смутное время, когда столько слышится отовсюду лживых речей о правде. По мере того как усложняются формы быта общественного, возникают новые лживые отношения и целые учреждения, насквозь пропитанные ложью. На всяком шагу встречаем великолепные здания, на фронтоне коих написано: «Здесь истина». Входишь, и ничего не видишь, кроме лжи. Выходишь, и когда пытаешься рассказать о лжи, которою душа возмущалась, — люди негодуют, и велят верить и проповедывать, что это — истина, вне всякого сомнения»⁴⁶.

Одни поминались лишь в отрицательном контексте, имена других и вовсе были под негласным запретом: прот. Тимофей Буткевич, А. Селянинов, А. Шмаков, Г. Бутми, Г. Замысловский...

Да и классические «правые» были «реакционерами» в представлении все тех же либералов. Возьмите, к примеру, того же известного публициста М. О. Меньшикова, по собственному признанию — подобно иудеям — ждавшего... мессию («Нужна признанная народом власть, нужен вождь, нужен мессия»⁴⁶), поносившего Государя Николая II и Его Семью так, что и повторять язык не поворачивается ⁴⁷

. Не потому ли попущением Господним и был предан в руки изуверов, вкупе с которыми еще недавно по существу готов был ждать мессию?..

Чреватую национальной катастрофой раздвоенность интеллигенции понимали немногие ее представители, единицы смогли преодолеть...

Незадолго до принятия священнического сана С.Н.Дурылин (1877-1954) сказал (1919): «Нельзя на одной полке держать Пушкина и Макария Великого». То же подтвердил и Гаврюша Оптинский (отравлен чекистами), принявший подвиг юродства за грехи своего отца: «А в одном мешке Евангелие с другими книгами нельзя носить». Приводивший эти слова блаженного С.И.Фудель (1899-1977) честно признавался: «Раздвоенность души это все та же немощь веры, боящейся идти до конца за Христом. «Положивший руку свою на плуг и озирающийся назад неблагонадежен для царствия Божия». Озирающийся назад уже и возвращается назад, уже изменяет любви. И С.Н. (Дурылин — Сост.) и я, и многие из моих современников оказались не готовыми к тому страшному часу истории, в который она тогда нас застала, и в который Бог ждал нас, чтобы мы возлюбили Его больше своего искусства, своего страха, своей лени и своих страстей. Тогда решались какие-то судьбы, определялись какие-то сроки и можно ли было тогда путать Евангелие с другими книгами? Вот почему, хотя это было время еще живых Оптинских святых, и время юности, мне тяжело его вспоминать: слишком велика была вина и хочется скорее миновать эти Блоковские годы раздвоения и измен. Впрочем, а после них — разве не все те же измены? Выходит, что лучше ни на кого свою вину не сваливать, в том числе и на Блока...»⁴⁸.

S \

Осознание пришло слишком поздно...

В прошлом марксист, русский духовный философ Г. П. Федотов (1886-1961) писал (1926): «Мы не хотели поклониться России — царице, венчанной Царской короной. Гипнотизировал политический лик России — самодержавной угнетательницы народов. Вместе с Владимиром Печериным проклинали мы Россию, с Марксом ненавидели ее. И она не вынесла этой ненависти... Государство русское, всегда пугавшее нас своей жестокой тяжестью, ныне не существует. Мы помогли разбить его своею ненавистью или равнодушием Тяжко будет искупление этой вины»⁴⁹

.

Тупиковость пути, которым повели Россию, прекрасно выразил В.В. Розанов (1866-1919), типичный продукт неукорененности русской интеллигенции: «Революция имеет два измерения — длину и ширину, но не имеет третьего — глубины. И вот по этому качеству она никогда не будет иметь светлого, вкусного плода, никогда не завершится <...> Революция всегда будет с мукою и будет надеяться только на «завтра» <...> И всякое «завтра» ее обманет и перейдет в «послезавтра» <...> В революции нет радости. И не будет»⁵⁰.

К сожалению, наша действительность доказывает лишь одно: новая генерация интеллигенции так ничему и не научилась. Отношение к Православию — при подчеркивании множественности истин (плюрализме религий) — сводится к любопытству, то же непонимание, а то и враждебность к русской национальной идее, то же заигрывание с масонством.