Россия под властью плутократии

«Чем же было обусловлено засилье немцев при дворе Анны Ивановны, рост их влияния на политическую жизнь страны? Сказалась та неразборчивость в деле приглашения иноземцев на службу в Россию и то отношение к «заморскому», которое характеризует Петра I. Когда Петр скончался, сдерживающее начало отпало. Верхушка дворянства уже привыкла смотреть на иноземное как на отличное, превосходящее свое, отечественное, русское, а на иностранцев – как на людей всесведущих. Сказалось и стремление знати «послабить», «облегчить», «уволить» – пусть немцы трудятся в коллегиях и канцеляриях, пишут бумаги, записки и т. д. Надо «отдохнуть» от треволнений и энергичной деятельности петровской поры. Немаловажное значение имело и то обстоятельство, что внутри господствующего класса дворянства шла борьба между «верховниками» и шляхетством».

В результате русские люди были отодвинуты на задний план. Все решали фавориты Анны Ивановны: Бирон, Миних, Остерман, Левенвольд. Вот как пишет об этом В.В. Мавродин[16]:

«Вот почему, по образному выражению Ключевского, «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались на все доходные места в управлении. Этот сбродный налет состоял из «клеотур» двух сильных патронов, «канальи курляндца», умевшего только разыскивать породистых собак, как отзывались о Бироне, и другого канальи, лифляндца, подмастерья и даже конкурента Бирону в фаворе, графа Левенвольда, обер-шталмейстера, человека лживого, страстного игрока и взяточника. При разгульном дворе, то и дело увеселяемом блестящими празднествами, какие мастерил другой Левенвольд, обер-гофмаршал, перещеголявший злокачественностью и своего брата, вся эта стая кормилась досыта и веселилась до упаду на доимочные деньги, выколачиваемые из народа».

«Вновь созданный Измайловский гвардейский полк, названный так по любимому подмосковному селу императрицы Измайлову, попал под командование не Михаила Михайловича Голицына, навербовавшего в него 2 тыс. солдат из украинской шляхты, а обер-шталмейстера Левенвольда, который стал его полковником. Офицеров набирали «из лифляндцев, эстляндцев и курляндцев и прочих наций иноземцев». Ни один русский дворянин в первое время существования полка не попал даже в его солдаты. Таков был Измайловский гвардейский полк, своими «светлицами» (казармами), домами и службами занявший целый район Петербурга с его Измайловским проспектом и улицами-ротами. То же самое имело место и при создании конной гвардии, в офицерских квартирах и «светлицах» которой, построенных у Смольного, слышалась не столько русская, сколько немецкая речь. В Кадетском корпусе более четверти учеников были все те же вездесущие лифляндские и эстляндские немцы, а учебные занятия характеризовались тем, что русскому языку обучалось 18 человек, а немецкому – 237, многие кадеты знали польскую и всеобщую историю «до короля Магнуса», а русскую историю знал… один кадет (!)».

Вместе с тем, установление господства иноземцев вело к росту насилия над населением страны, сочетающегося с тотальным ограблением русского государства[16]:

«Содержание двора Анны Ивановны обходилось в огромную по тем временам сумму – в 2 млн. рублей золотом в год. Для сравнения отметим, что на содержание Академии наук и Адмиралтейской академии тратилось 47 тыс. рублей в год, а на Медицинскую канцелярию – 16 тыс. Безумная роскошь при дворе, когда балы сменялись маскарадами, маскарады иллюминациями, иллюминации снова балами и т. п., требовала колоссальных затрат от дворян, которые были «приняты ко двору.

Чего стоили одни январско-февральские празднества 1740 г., завершившиеся знаменитой свадьбой шутов – князя Голицына и вдовы Бужениновой в Ледяном доме, построенном академиком Крафтом из льда на Неве между Зимним дворцом и Адмиралтейством. Ледяные палаты и гроты, ледяной слон, извергающий из хобота горящую нефть, изваяния из льда – всюду лед, лед, лед. И среди ярких огней, переливавшихся уральскими самоцветами на льдинах тридцатипятисаженного Ледяного дома, горели костры и жались жалкие фигурки согнанных велением императрицы из разных концов страны самоедов и лопарей, чувашей и татар, черемисов и мордвы и других «инородцев», составлявших свадебный поезд шутов. А где-то на набережной, в стороне, взирали на веселье господ толпы «простонародья».

Казна была непрерывно пуста, хотя и непрерывно пополнялась за счет налогов, выколачиваемых из народа. Снова по русским деревням были расквартированы воинские команды, чаще всего во главе с иноземными офицерами, взыскивающие недоимки неумолимо и жестоко. За неуплату подушной подати крестьян подвергали самым зверским преследованиям. Казнили, ссылали, били плетьми, вырывали ноздри, отрубали руки, отправляли в далекую Сибирь, заживо замораживали, обливая на морозе водой, подвергали пытке огнем. Действия воинских команд поощрялись свыше».