Россия против США

— С вами хотят поговорить, — сказал он и удалился. Напротив сидел другой офицер и смотрел на меня спокойно и доброжелательно.

Я позвонил корреспонденту журнала «Америка» Светлане Кольчик, позвонил своей племяннице Ане, сказал им, что благополучно приземлился и скоро буду в гостинице, просил, чтобы они не волновались.

Прошло три с половиной часа, никто не появлялся. Было очевидно, что в ФБР напротив моей фамилии загорелся красный флажок. Собственно, на это я и рассчитывал. Но рабочее время в Нью-Йорке заканчивалось.

«Видимо, разговор произойдет завтра», — подумал я.

Офицеру, сидевшему напротив, кто-то позвонил. Он выслушал и повесил трубку.

«Сейчас спросит, где я остановился в Нью-Йорке», — подумал я.

— Как вы думаете, почему вас задерживают? — спросил он.

— Я главный редактор журнала Америка в Москве, я друг США, я в контакте с вашим посольством в Москве. Возможно, нужна какая-то информация по теракту 11 сентября.

— А где вы остановитесь в Нью-Йорке?

Я дал адрес заказанной гостиницы.

Ни на следующий день, ни в течение следующей недели никто из официальных лиц ко мне не обращался, не звонил, не пытался расспросить. Я никого не интересовал.

Я предположил худшее. Информация о моем предупреждении восстановлена, но в ФБР не хотят, чтобы их промах стал публичной информацией.

Я начал проводить запланированные встречи и заказал билет в Москву на 29 сентября.

При встрече на следующий день Света Кольчик была так напугана произошедшим, что расплакалась. Она была в Нью-Йорке в 1999 году. Тогда же мы и познакомились. Когда я передавал информацию ФБР, я ей рассказал все подробности, но попросил ничего не публиковать. Она было в делегации журналистов и провинциальных депутатов, которую меня попросили курировать. Вернее, быть экскурсоводом и нянькой. Позже я пригласил Свету в журнал штатным журналистом. У нее было смешное прозвище — Свекольчик, которое использовали все ее друзья.

До вылета в Москву оставалось несколько дней.

Место трагедии еще не было огорожено забором. Какие-то люди в униформе пожарных, спасателей, строительных рабочих прогуливались вокруг. Можно было взять интервью у «очевидцев», но я поручил это Свете.

В Манхеттене я любил погулять по China Town, поесть утку по-пекински, купить недорогие сувениры у китайцев.

Пообедал с племянницей и ее женихом в аргентинском ресторане, где платить надо было только наличными: «У нас мясо прямо из Аргентины».

Мой вылет из Нью-Йорка в конце сентября 2001 года был странным.

На входе в аэропорт JFK и до самой стойки регистрации стояли несколько десятков полицейских и несколько установок просвечивания багажа.

В моем чемодане обнаружили маленькие маникюрные ножницы и потребовали достать их и сдать.

— Но это же основной багаж, а не ручная кладь. Из чемодана-то зачем доставать?

— Теперь так будет всегда, — сказал уверенным голосом полицейский, которому я передал ножницы. — А из ваших ножниц будет изготовлен памятник погибшим в теракте.

Ножницы бросили в огромную пластиковую бочку, полную маникюрных наборов. Личных и подарочных. Все происходящее больше всего было похоже на психотерапию. Все действия полицейских как бы говорили: «Мы больше никогда не допустим того, что произошло 11 сентября, не волнуйтесь».

Поскольку я знал чуть больше остальных, сомнения в этом оставались.

Глава 2. Пресс-конференция в Госдуме

 А теперь все по порядку.

В марте 1999 года Владимир Путин помог Ельцину быстро и эффективно избавиться от беспокойного и ненадёжного генерального прокурора Скуратова.

В компании проституток генеральный прокурор обсуждал политические и сексуальные вопросы. Запись скрытой камерой этой дискуссии попала на центральные телеканалы. Судьба Скуратова была решена — отставка.

Кандидатура Путина, как преемника Ельцина, уже в 1998 году всем казалась идеальной.

Честный и преданный офицер КГБ, называвший себя разведчиком (не путать с политической полицией, которая преследовала правозащитников, в которой он на самом деле и работал), был якобы представителем новой молодой генерации офицеров спецслужб. В отличие от старых закостенелых зубров и садистов, которых представлял Евгений Примаков, ненавидевших демократию, рыночную экономику, Запад и США, Владимир Путин был учеником Анатолия Собчака, штатного демократа еще с периода горбачевской перестройки, его помощником и всем казалось, что и соратником.

К самому Собчаку у Ельцина были претензии. Он явно набивался в приемники, критиковал Ельцина. Поэтому последние несколько лет перед 1999 годом проживал в эмиграции в Париже, дискредитированный и отстраненный от дел, обвиненный в коррупционных преступлениях, которых, все это знали, на самом деле никаких не было.

С преемниками у Ельцина дела не складывались. Несколько раз он называл своим преемником Бориса Немцова, уверял, что президентом России может быть только крупный, высокий человек, но несговорчивость Немцова, его прямой и независимый характер, кстати, почти точная копия ельцинского, привели к отстранению Немцова от власти и перехода его в оппозицию.