Россия - Разборка

- Ничего не потеряли. Все архивы Военной коллегии за декабрь восемьдесят четвертого года на месте. А этого трибунала не было. Я тебе больше скажу. Я проверил по картотеке свидетелей, которые выступали на суде. Не служили такие в Советской Армии. Не было такого командира полка. И начальника аэродромной охраны такого не было. Так вот,..

- Погоди, не части! - раздраженно прервал Мамаев. - Ты куда-то спешишь?

- Никуда я не спешу.

- Я тоже. Давай разберемся. Спокойно давай разберемся! Диверсия на аэродроме была?

- Диверсия была.

- Самолеты взорвали?

- Самолеты взорвали.

- А трибунала не было?

- Трибунала не было.

- Тюрин, ты что несешь? Самолеты сами взорвались?

- Не сами. Диверсию провели моджахеды. Калмыков ни при чем. Пятнадцатого декабря он пропал без вести. Так записано в его личном деле. Я, кстати, не первый, кто его личным делом интересовался. До меня его брал Пастухов. В журнале учета стоит его фамилия. А про диверсию мне рассказал полковник из архива. Даже показал запись в историческом формуляре авиаполка. Это вроде хроники, которую ведут в каждой части. Я сделал выписку. Вот что там написано...

Тюрин достал блокнот и прочитал:

- " Четырнадцатого декабря восемьдесят четвертого года в двадцать три пятнадцать по московскому времени в результате диверсии, проведенной агентурой Ахмед-хана, были взорваны один фронтовой бомбардировщик Су-24, два фронтовых истребителя МиГ-29 и два военно-транспортных самолета Ил-76МД, Один рядовой из аэродромной охраны погиб, четверо получили ранения".

- Как же все это понимать? - озадачился Мамаев.

- Ничего не могу сказать. Только одно. Я был прав насчет той тетради Калмыкова со схемами покушения на тебя. Он действительно учился в Академии ГРУ на восточном факультете. Его готовили для работы в Азии. Тут может быть только одно объяснение, Петрович. Тебе оно покажется фантастикой. Мне тоже кажется фантастикой. Но никакого другого у меня нет.

- Выкладывай, твою мать, не тяни!

- Как при крайней нужде мы внедряли своего человека в банду? Сажаем, судим, потом устраиваем побег с кем-нибудь из авторитетов. Суд настоящий, все настоящее. Только протоколов этого суда в архиве нет.

- Тюрин! Ты где живешь? - поразился Мамаев. - Ты в России живешь! А раньше жил в Советском Союзе! Ты хочешь сказать, что наши взорвали целую эскадрилью, чтобы внедрить Калмыкова к моджахедам? Да кто же пойдет на такое?! Даже если кому-нибудь придет это в голову, ты представляешь, сколько виз нужно собрать? Туг даже министром обороны не обойдешься!

- О том и речь, Петрович, о том и речь, - подтвердил Тюрин. - Но вот тебе еще информация к размышлению. Сразу после этого странного трибунала председательствующего переводят на Сахалин. Почему?

- Ну, почему? - хмуро спросил Мамаев.

- Потому что Сахалин далеко. И если он проболтается про тот случай по пьяному делу, там это и останется. Ладно. Это темная история. Может, когда-нибудь прояснится. Есть еще одна заморочка. И она беспокоит меня гораздо больше... Ты бы хоть выпить предложил! Видишь же, еле ноги таскаю! Такую работу для тебя провернул, а тебе рюмку жалко!

- Выпивку надо заслужить, - проворчал Мамаев, но бутылку из бара достал. Только на коллекционный коньяк не рассчитывай. Не держу.

- Сойдет, наливай! - кивнул Тюрин и залпом, забыв все свои светские манеры, ошарашил полфужера "Хеннесси". - Ты приказал мне найти Калмыкова, напомнил он. - Этим я, кроме всего прочего, и занимался.

- Можешь не продолжать, - отмахнулся Мамаев. - Знаю, что не нашел. Потому что он профи. А ты кто?

- Дело не в этом, Петрович, - возразил Тюрин, даже внимания не обратив на этот явно оскорбительный выпад. - Дело совсем в другом. Заболел судья, который судил Калмыкова. Я случайно узнал.

- Случайно? - рассеянно переспросил Мамаев, напряженно обдумывая то, что услышал.

- Ну, не совсем случайно. Мне почему-то казалось, что Калмыков должен прийти к судье. Подогрел я секретаршу билетами в "Сатирикон" и попросил звякнуть, если он появится. Она позвонила. Но в тот день я не успел, он ушел. На другой день подогнал тачку к суду, стал ждать. Он появился, подъехал на белой "тойоте королле". Когда вышел из суда, я увязался следом. Но он оторвался.

- От тебя?

- От меня, Петрович. И оторвался так, что я даже не сразу понял. Пристроился за такой же белой "тойотой", потом отвалил, а я пас ту "тойоту" еще час.

- А номера?

- Тачка была взята в прокате. "Рента кар". В тот же день ее вернули. Он просек слежку. Так вот...

- Твою мать! - разозлился Мамаев. - Куда ты гонишь?

- Да никуда я не гоню! - огрызнулся Тюрин, - Я хочу про главное, а не про мелочи!

- Сколько стоит прокат "тойоты"?

- Точно не знаю. Баксов пятьдесят в сутки.

- Откуда у него бабки?

- Понятия не имею. Факт, что они есть. И не только на тачку.

- На что еще?

- Ты сам знаешь на что. На "винторез". Или на то, что ему понадобится.

- Ты считаешь, что это мелочи? - угрюмо спросил Мамаев.

- Не возникай, твою мать! - в свою очередь разозлился Тюрин. - Да, мелочи! По сравнению с тем, о чем ты не даешь мне сказать!

- Говори.