Россия собирает своих евреев

В атмосфере всеобщей тревоги и обостренного религиозного чувства всякое проявление иноверия и ереси вызывало немедленную реакцию властей, хотя поначалу, столкнувшись с новыми и незнакомыми учениями, власти упустили момент, когда идейное противостояние между христианством и иудаизмом несколько сгладилось. Ереси, отрицавшие догмат Святой Троицы, издавна распространенные в Польше под именем социнианства, могли рассматриваться, и иногда действительно рассматривались, как род жидовствования, ведь было известно, что иудаизм тоже не воспринимал этот догмат. Вспышка «обращений в иудаизм» вызывала всеобщую озабоченность, кульминацией которой стал в 1539 г. арест и казнь Катажины Вайгель, вдовы видного краковского бюргера. Эти события, много нашумевшие в свое время, сопровождались волной слухов о том, что будто бы евреи обращают поляков в иудаизм и укрывают их в Турции и Палестине. Это было обвинение двойной силы, так как связывало евреев еще и с Османской империей – извечным противником Речи Посполитой. Слухи об этих обращениях были восприняты столь серьезно, что в Литву отправился специальный королевский комиссар, который должен был выявить в еврейских общинах таких «новообращенных»[109].

То, что происходило в Польше, зачастую имело косвенную связь с Россией. Беглый холоп и монах, философ Феодосии Косой, перешел в 1540 г. из России в Литву, где стал известен своими радикальными богословскими теориями, в которых усматривались элементы жидовствования[110]. Под влиянием подобных известий на Руси с ее тогдашними традициями богословской полемики усиливалось ощущение идеологической опасности. А поскольку такой религиозный противник, как иудаизм, был более знаком и привычен по библейским стереотипам, чем, например, непонятный и туманный протестантизм, это вело к усилению антииудейских тенденций. Это можно заметить в богословском споре, который вел Иван IV с протестантами. В религиозных дебатах с Яном Рокитой, представителем протестантской Общины чешских и моравских братьев, Иван возражал:

«Что касается других слов Второзакония, то если есть необходимость их придерживаться, то необходимо быть обрезанным и все законы Моисеевы соблюдать. И поэтому вы являетесь жидовствующими, а не истинными христианами. Их же [законы Моисеевы. – Авт

.] Христос своим божественного телесного явления таинством отменил и Новый Завет установил»[111].

Стоит заметить, что в Москве все чаще отождествляли евреев с Польшей, которая была не только домом евреев, но и прибежищем всех жидовствующих ересей. Эта связь нашла свое подтверждение во время Смуты, тяжелого династического и социального кризиса в Московском государстве. Как ни боялись его власти вполне реального католического, «латинского» влияния, в это время проникавшего в страну из Польши, не меньше заботило их и распространение иудаизма. Поэтому, когда велись переговоры о возведении на московский престол польского королевича Владислава, было специально оговорено, что евреям не будет дозволено появляться в русском государстве[112]. Московские публицисты пытались опорочить Лжедмитрия II тем, что он «родом жидовин», живущий в окружении еретиков и «богоубийц-жидов»[113]

. И для этих волнений по поводу евреев имелись реальные основания. Евреи служили при польской армии, вторгшейся в Москву после избрания на трон первого представителя династии Романовых[114]. Число польско-еврейских военнопленных было достаточно для того, чтобы их судьба нашла отражение в специальных статьях мирного договора[115]. Таким образом, когда религиозная и политическая целостность России оказалась под угрозой, евреи, сколь бы мало их ни было, находились во враждебном ей лагере. Поэтому в представлении современников защита русской земли стала тождественна в том числе и защите от «богоубийц-жидов».

Страх «московитов» перед иноземным политическим или религиозным игом несколько ослабел после того, как военная удача стала изменять полякам. Столетие спустя это наглядно подтвердилось вмешательством Петра Великого в избрание польских королей и триумфами России в Северной войне. Вопрос о евреях, при всей его религиозной значимости, во времена Петра I не относился к числу важных. Этому способствовало и известное бесцеремонное отношение Петра к религии вообще. Несмотря на то, что существуют апокрифические рассказы о контактах Петра I с евреями[116] (причем буквально все эти истории посвящены нерелигиозным, а экономическим сюжетам), в его правление не было принято ни одного указа, их касающегося. Между тем еще в XVII в. Россия присоединила часть польской Украины, где имелось еврейское население.