Россия собирает своих евреев

Эти решения Сената вызвали новый кризис. Генерал-губернатор Литвы барон Л.Л. Беннигсен запросил разъяснения к сенатскому распоряжению от 9 декабря. Городовое уложение не было автоматически распространено на все земли, присоединенные в результате последних разделов Польши, и поэтому, как писал Беннигсен, в литовских городах сохранялась двойная судебная система, основанная на старинном магдебургском праве. Для рассмотрения гражданских дел существовала магистратура, уголовными же делами ведал «войтовско-лавничий суд». Поскольку Сенат в своем указе не упомянул эти судебные инстанции, то значит ли это, спрашивал Беннигсен, что они отменены, а если нет, то следует ли допускать евреев к участию в войтовско-лавничьих судах?[395]

Этот запрос сопровождался возмущенными протестами из Вильно и Гродно, в которых говорилось, что Сенат нарушил традиционные привилегии литовских городов, подтвержденные русской короной. В петиции виленского мещанства подчеркивалось, что евреи никогда не имели избирательных прав в этом городе и что они станут источником пагубного влияния, так как «не имеют они никакой идеи о морали». Далее в петиции говорилось, что общество утратит доверие к институтам самоуправления, как только они окажутся в руках иноверцев, стоящих ниже христиан по общественному положению. Иностранцы потеряют всякую охоту селиться в городе, где всем заправляют евреи, и кончится тем, что в Вильно только они и останутся[396]

.

Но на Сенат подействовала не столько мрачная картина будущей гибели Вильно, сколько ссылка на закон, по которому евреи в Литве никогда не пользовались правом заседать в муниципальных органах. Беннигсен подтвердил, что магдебургское право действовало на литовских землях задолго до их присоединения к России, а евреям, согласно ему, не позволялось участвовать в выборах. Тогда Сенату не осталось ничего другого, как ввести постановлением 25 августа 1803 г. порядок, при котором правило о замещении евреями трети выборных мест осталось в силе только там, где они и в прошлом имели избирательные права. Воспринимать же его как закон, дающий всем литовским евреям избирательное право, не следовало. В ответ на это поступила новая петиция от еврейских общин Виленской и Гродненской губерний от 31 августа 1803 г. Ссылаясь на екатерининские указы 1794 и 1795 гг., дозволявшие избрание евреев на муниципальные должности на основании Городового уложения, авторы петиции просили распространить эти права на всех евреев Российской империи[397]

.

Жалобы по поводу положения евреев поступали и с Украины. В 1802 г., в донесении центральным властям, киевский губернатор П. Панкратьев писал о неудовлетворительных результатах прежних мер по выдворению евреев из сельской местности. В растущем обнищании евреев он видел следствие взимания с них двойного налога и необходимости арендовать землю и жилье у польских помещиков. (Эта причина обнищания евреев была названа впервые[398]

.)

Этот калейдоскоп постановлений и петиций заставил министра внутренних дел, В.Кочубея, просить царя Александра распорядиться, чтобы Сенат наконец разобрался с избирательными правами евреев. 15 декабря 1803 г. Сенат получил соответствующее повеление императора и приступил к его исполнению. Был тщательно изучен ход событий и объяснена ошибочность предположений, приведших к появлению указа от 9 декабря 1802 г., который следовало отменить. В итоговом докладе Сенат выражал согласие с законодательным принципом, следуя которому надлежало отказать евреям во всех правах и привилегиях, если они не были им специально пожалованы в той или иной конкретной местности. Сенат признал, что на основании законов от 8 декабря 1792 г. и 3 мая 1795 г. евреи получили равные права с другими мещанами Белоруссии (точнее, белорусских земель, полученных по второму разделу). Литвы это не касалось, так как там оставалась в силе традиционная местная правовая система, отрицавшая представительство евреев в выборных органах[399].

Возможно, это было правомерное решение на основе законодательного прецедента, но оно породило множество дополнительных проблем. Литовские евреи оказались во власти своих христианских конкурентов: закон признавал их купцами и мещанами, несущими «равномерно все государственные и гражданские повинности с прочими их собратьями, в польских же других губерниях живущими», но от участия в стоящих над ними судебных и административных органах они были отстранены. В старой Польше это неравноправие компенсировалось существованием разрешенного властями самоуправляемого кагала, но в России екатерининский указ 3 мая 1795 г. ограничил сферу деятельности кагала лишь религиозными вопросами. Не было никаких оснований думать, что ограничение власти кагала не касалось литовских евреев, и так бесправных. Вопрос явно требовал дальнейших уточнений.