Россия собирает своих евреев

Теперь решение вопроса об участии евреев в выборах зависело в основном от высшей губернской администрации, куда стекались петиции, порожденные всеми этими конфликтами. Ведь, несмотря на подтверждение Сенатом дискриминационного Литовского статута, евреи продолжали служить в местном самоуправлении Литвы до 1808 г., когда Министерство внутренних дел запретило эту практику впредь до окончательного исполнения «Положения» 1804 г. (т.е. до полного удаления евреев из сельской местности). Однако в 1816 г. виленский губернатор своей властью разрешил участие евреев в работе городского совета Вильно, поэтому несколько человек служили в нем с 1817 по 1820 г., к сильному неудовольствию христианских коллег (из которых семеро даже предстали перед судом за отказ работать в Городском совете вместе с евреями) [501]

.

Похожие затруднения были связаны с проблемой свидетельства евреев в гражданских судах, запрещенного Литовским статутом. В 1806 г. двое истцов в судебном деле, рассматривавшемся в Киеве, пожелали призвать в свидетели евреев. Высшая судебная инстанция в Киеве и губернатор П.Панкратьев были склонны разрешить евреям давать показания, но все-таки не решились, потому что существовал императорский указ, этого не допускавший. Опять сработал прецедент – что не разрешено, то запрещено. Чтобы получить такое специальное разрешение, дело было передано на рассмотрение в Петербург. Почти десять лет оно скиталось по бюрократическим инстанциям и вызвало в Сенате жаркие дебаты [502]

.

Защищал сторону евреев в Сенате граф Северин Потоцкий, ветеран Первого еврейского комитета, предлагавший позволить евреям выступать в суде без ограничений. Противником его являлся граф Ворцель – по утверждению Ю.Гессена, еврей по происхождению, – стоявший на том, чтобы разрешить евреям давать показания только в делах, затрагивающих их собственные интересы, да и то лишь с одобрения императора. Одним из главных его аргументов была невозможность гарантировать достоверность показаний евреев. По мнению Ворцеля, молитва «Кол Нидре», читаемая евреями в Судный день, отпускала им грех клятвопреступления и лжесвидетельства перед неевреями. Эти утверждения энергично опровергал другой сенатор. Карл Генрих Гейкинг, прибалтийский дворянин. Гейкинг разбирался в проблеме, так как исследовал ее по приказу императора Павла I еще в 1796 г. Спор между Ворцелем и Гейкингом напоминает о том, что не только через Польшу в Россию проникали антиеврейские настроения. Оба сенатора были знакомы с немецкой юдофобией, о чем говорило использование аргумента против молитвы «Кол Нидре», восходившего к классическому немецкому антиеврейскому сочинению Иоганна Айзенменгера «Entdecktes Judentum» [503]

.

На общем заседании Сената Гейкинг одержал верх. Большинство сенаторов, как и министр юстиции, высказалось в пользу приема свидетельских показаний евреев во всех судебных делах. Но император не утвердил это решение, и вопрос был передан для окончательного разрешения в Государственный совет. Здесь же большинство высказалось за права евреев, поэтому в 1814 г. императорским указом было предписано считать законными показания евреев в суде. Это была неполная, хотя и важная победа для евреев, но многие вопросы еще оставались нерешенными [504]

. Решение Государственного совета в пользу евреев опиралось на два прецедента. Первым являлся указ Екатерины II, изданный в 1795 г. и посвященный устройству новоприсоединенной Минской провинции. Указ гласил, что евреи равны со всеми остальными подданными перед законом (этот принцип уже был нарушен сенатским постановлением 1803 г., признавшим приоритет Литовского статута). Вторым прецедентом было «Положение о евреях» 1804 г., в котором также провозглашалось равенство евреев с другими подданными перед законом [505]. Впрочем, очевидно, что это решение понималось в достаточно узком смысле, так как ни Сенат, ни Государственный совет не коснулись вечной проблемы избирательных прав евреев. Так что этот народ по-прежнему зависел от капризов местной администрации.