Россия собирает своих евреев

Это новое направление отражено в работах американских ученых М.Аронсона (Aronson M. Troubled Waters. Pittsburgh, 1990), А.Орбаха (Orbach A. New Voices of Russian Jewry. Leiden, 1980), А.Шпрингера (Springer A. Derzhavin's Reform Project of 1800 // Canadian American Slavic Studies. 1976. Vol.X. No.1. P. 1—24), М.Станиславского (Stanislawski M. Tsar Nicholas I and the Jews. Philadelphia, 1983), С.Ципперштейна (Zipperstein S. The Jews of Odessa. Stanford, 1985). Немецкие ученые в лице М.Реста (Rest M. Die russische Judengesetzgebung von der ersten polnischen Teilung bis zum «Polozenie dlia Evreev» [1804]. Wiesbaden, 1975) и Х. – Д.Леве (Lowe H. – D. The Tsars and the Jews. Chur, 1993) работали в рамках тех же концепций. Более узкая область изучения российской политики в отношении евреев получила развитие в монографии Дж.Френкеля (Frank el J. Prophecy and Politics. Cambridge, 1981), в работах Э.Ледерхендлера (Lederhendler E. The Road to Modem Jewish Politics. Oxford, 1989) и Э.Хаберера (Haberer E. Jews and Revolution in Nineteenth-Century Russia. Cambridge, 1995). Еще внушительнее оказался поток научных исследований и публикаций по истории польского еврейства. Это явление можно проследить по двум специальным ежегодникам: Gal-Ed:

On the History of Jews in Poland. Tel Aviv, 1973 и Polin: A Journal of Polish-Jewish Studies. Oxford-L., 1986. В постсоветское время появились интересные, основанные на новых архивных разысканиях, труды Е.К.Анищенко и Д.З.Фельдмана (Анищенко Е.К. Черта оседлости. Минск, 1998; Фельдман Д. Московское изгнание евреев 1790 года // ВЕУМ. 1996. T.I. No. 11. С. 170—195).

Цель настоящего исследования – рассказать о том, как Россия приобрела значительное еврейское население в конце XVIII – начале XIX вв. и как управляла им. Обращаясь к истории русско-еврейских отношений, я ставлю три важные проблемы: что означал для русских «еврейский вопрос»? Как в России осознавали его существование? Как собирались его решать?

Открытие архивов позволило с большей полнотой, чем прежде, выявить роль еврейской стороны в становлении и развитии русско-еврейских отношений. В прошлом на еврейские общины в России смотрели как на инертную массу, безропотно претерпевающую все эксперименты имперского социального строительства. Считалось, что политическая активность евреев ограничивалась усилиями нескольких лиц, самостоятельно взявших на себя выражение общих интересов, или общинных представителей – штадланов, которые действовали, сообразуясь с конкретными условиями. Это соответствовало традиционному представлению о еврейской политической пассивности в диаспоре. В своей книге Д.Бяли (Biale D. Power and Powerlessness in Jewish History. N.Y., 1986) оспаривает этот стереотип, привлекая примеры из опыта польского еврейства. Я в своей работе стараюсь взглянуть с этой точки зрения на русское еврейство.

В настоящей книге присутствует также одна важная тема, сопутствующая основной. В рассматриваемый период русская юдофобия преобразилась из простого, примитивного религиозного предрассудка, гласившего, что евреи – богоубийцы и «враги Христа», в комплекс более изощренных современных мифов, основанных на мнении, будто евреи – религиозные фанатики и эксплуататоры русских крестьян. К концу XIX в. эти стержневые мифы дополнились легендами о мировом еврейском заговоре, направленном против самих основ христианской цивилизации и власти. России предстояло внести собственный вклад в развитие этих мифов в виде «Книги кагала» Я.Брафмана (Вильна, 1869; 3-е изд.: СПб., 1882—1888) и «Протоколов сионских мудрецов».

Отправным пунктом эволюции этих мифов были концепции, пришедшие в Россию с Запада. В статье М.Раева говорится, что «потребуется большая работа, прежде чем мы сможем с уверенностью восстановить и оценить тот процесс, посредством которого западные нормы, ценности, идеи и обычаи переносились в Россию начиная с XVIII в.» (Raeff M. Seventeenth-Century Europe in Eighteenth-Century Russia? // Slavic Review. 1982. Vol.XLI. No.4. P.619). Моя книга и является вкладом в эту текущую работу. Она послужит также напоминанием (если оно требуется) о том, что западные заимствования в русской культуре могли иметь и темную, зловещую сторону. Таким образом, я прослеживаю, как эти новые, пришедшие извне подходы пережили период первоначального вызревания, и выделяю те элементы, которые стали неотъемлемой частью русской юдофобии, в том виде, в котором она существовала в XIX в. и позднее.

Подготовка русского издания этой книги дала мне редкую возможность переработать и дополнить ее текст. Благодаря этому я смог включить в работу значительный объем нового исследовательского материала, основанного на моих недавних архивных разысканиях. Кроме того, я использовал новые труды коллег, появившиеся с наступлением теперешнего подъема в изучении европейского еврейства нового времени.