Россия в 1839 году (не вычитано!)

Комментарии го: "Автор хочет уверить нас, будто сочинял в России письма двух родов: первые, хвалебные, предназначенные для отправления по почте, и вторые, правдивые и разоблачительные, предназначенные для хранения в портфеле автора, боящегося полиции. Странный способ беречься от полицейских соглядатаев -- хранить компрометирующие бумаги при себе, особенно если останавливаешься на постоялом дворе и постоянно замечаешь подле себя шпионов (...) Не проще ли было бы в этом случае снести письма во французское посольство, откуда они отправились бы во Францию с курьером? каким бы варварским, инквизиторским и деспотическим ни было наше правительство (на взгляд г-на де Кюстина), я до сих пор не слыхал, чтобы посланники чужих держав жаловались на раскрытие их дипломатических секретов" (Cadot. P. 269; подл. по-фр.). Меж тем опасения Кюстина были отнюдь не беспочвенны: известно, что распечатыванию и прочтению подвергалась в России даже переписка французского посла Баранта с женой (см.: Герштейн Э. Г. Судьба Лермонтова. М., 1986. С. 34)! Анекдоты "об обыкновении здешнего почтамта вскрывать корреспонденцию" были распространены в дипломатической среде; ср., например, дневниковую запись от 4 апреля 1839 г., принадлежащую американскому посланнику в Петербурге Далласу: "Не так давно один из иностранных министров (т. е. посланников) жаловался самому графу N. (почт-директору), что получил с почты пачку денег перемятыми, испачканными и явно распечатанными.-- "Это, надо полагать, вышло по недосмотру, -равнодушно отвечал граф. -Хорошо, я распоряжусь, чтобы впредь были аккуратнее". В другой раз шведский посол, встретившись с директором почт, посоветовал ему, чтобы его подчиненные поосторожнее читали корреспонденцию из Швеции. Директор горячо утверждал, что ничего подобного не могло случиться.-- "Я и сам не считал это возможным,

-- отвечал швед, -- но они по рассеянности посылают мне стокгольмские депеши за печатью голландского министра иностранных дел"" (Вестник иностр. лит. 1896. No 7- С. 13). Рассуждения Кюстина о ненадежности российской почты врезались в память первых читателей; характерен контекст, в котором упоминает Кюстина В. А. Жуковский (в письме к А. Я. Булгакову от ю/22 октября 1843 г. из Дюссельдорфа): "Вот уже Бог знает сколько времени, как я не получаю писем ни от кого из своих. Я знаю, что ко мне должны быть письма, а писем нет. Это проказа почты. Жалуюсь тебе, как почт-директору. У нас, это известно, письма распечатываются и много незваных читателей заглядывает в страницы, писанные не для них, отчего, конечно, великой пользы нет никому -- но пусть читают, да вот что худо, прочитанные письма бросаются и не доходят к тем, кому они адресованы, а часто бывает в них большая нужда. A propos (кстати. --фр), читал ли ты собаку-Кюстина?" (Жуковский В. А. Сочинения. Изд. 7-е. СПб., 1879. Т. 6. С. 556)...иелых три года я не отваживался обнародовать ее...-- Причина заключалась не только в опасениях и сомнениях нравственного порядка, но и в манере Кюстина работать над текстом, которую сам он в письме к Варнгагену от 7 августа 1843 г. охарактеризовал следующим образом: "...я записываю живо, страстно, безоглядно свои первые впечатления и почитаю свой труд

409

Комментарии

законченным. После я возвращаюсь к нему, убеждаюсь, что передо мною -- лишь слабый набросок, что мысли мои внятны лишь мне одному, что надобно разъяснить их читателям, расположить их в определенном порядке, а главное -- добиться чистоты формы и правильности рисунка..." (Lettres it Vamhagen. P. 466). Письмо первое

С. 21. Эмс, 5 июня, i8y) года. -- По старому стилю -- 24 мая. Кюстин, естественно, выставляет все даты по новому стилю; в наших комментариях, там, где речь идет о событиях, происходящих в России, указаны две даты:

по старому и новому стилю. Наследник российского престола-- Александр Николаевич (1818--1881, с 1855 г. император Александр II. С 25 мая 1838 г. он путешествовал по Европе и, возвращаясь из Англии, 23 мая / 4 июня 1839 г. приехал на немецкий курорт Эмс, где провел два дня. В свите наследника, помимо воспитателя В. А. Жуковского, находились попечитель наследника, член Государственного совета, доверенное лицо Николая I и будущий (с 1844 г.) шеф жандармов граф Алексей Федорович Орлов (1786-- 1861); начальник двора цесаревича Александр Александрович Кавелин (i793--1850); "для переписки с различными посольствами и вообще для переписки (...) Иван Матвеевич Толстой; для осмотра всего относящегося к военной части

-- флигель-адъютант (...) барон Вильгельм Карлович Ливен, для наблюдения за нравственностью молодых адъютантов цесаревича -- Владимир Иванович Назимов", а в качестве бухгалтера -- Василий Андреевич Долгоруков (Долгоруков П. В. Петербургские очерки. М., 1992. С. 175)- Кроме них, в свиту входили адъютант, а впоследствии "самый могущественный из временщиков" граф Александр Владимирович Адлерберг (1818-- 1888)