Россия в канун войны и революции. Воспоминания иностранного корреспондента газеты «Таймс»

Однако была одна отрасль, к которой это замечание не относится. Хлопкопрядение и хлопкоткачество пустили глубокие корни на русской земле. В течение многих поколений они оставались в условиях надомного производства, когда сырье распределялось среди крестьян и обрабатывалось ими кустарным образом, но около 1825 года производство начали модернизировать. Оно по-прежнему нуждалось в защите от иностранной конкуренции, но вскоре уже его потребность в прямой государственной поддержке значительно снизилась. Появились большие фабрики с производством на паровой тяге, число занятых на них рабочих выросло до 110 тысяч человек, были заложены основы крупных состояний. Как ни странно, многие будущие миллионеры начинали жизнь неграмотными крепостными. Например, Савва Морозов, которому суждено было стать одним из промышленных магнатов Москвы, был крепостным у помещика Рюмина; большинство принадлежало графу Шереметеву – владельцу крупного поместья, на основе которого вырос промышленный город Иваново, – и граф гордился тем, что среди его крепостных есть миллионеры, и никогда не злоупотреблял своей властью над ними. Однако эти грандиозные перемены не обошлись без помощи иностранцев. В основном это были квалифицированные мастера, а что касается организации, то здесь ведущую роль сыграл немец по имени Людвиг Кноп. В юности коммивояжер английской фирмы, вскоре он стал крупным импортером хлопка, и когда в России в 1840 году, после официального разрешения ввозить английские станки, началась настоящая производственная лихорадка, его фирма поставляла эти станки фабрикам с условием, что получит долю в их деле. По некоторым подсчетам, таким образом он приобрел долю не менее чем в 122 фабриках, так что в народе даже появилась поговорка: «Где церковь – там поп, а где фабрика – там Кноп». Самым большим детищем этой фирмы стала фабрика, построенная в Нарве в 1856 году, где почти полмиллиона веретен приводились в движение силой воды.

Во второй половине прошлого века революция в промышленности состоялась главным образом благодаря освобождению крепостных, быстрому расширению сети железных дорог, созданию обществ с ограниченной ответственностью и некоторым нововведениям в финансовой политике правительства. Освобождение крестьян вывело на рынок неограниченный запас дешевой рабочей силы; строительство железных дорог, протянувшихся во все стороны, стократно увеличило доступность средств сообщения; а новые банки и другие кредитные учреждения, росту которых способствовал огромный приток иностранного капитала, внесли свой вклад в создание и расширение всевозможных промышленных и торговых предприятий. Какое-то время это был настоящий бум. Есть мнение, что во всем, что касается торговли и промышленности, Россия вдруг скакнула на уровень Западной Европы, и многие в Петербурге, увлеченные повальной модой на либерализм вообще и доктрину свободной торговли в частности, выступали за отмену протекционизма как устаревшей меры, ограничивающей свободу и препятствующей экономическому прогрессу.

В какой-то момент правительство едва не уступило под давлением этого потока, но этому помешала влиятельная группа консервативных политэкономистов, апеллировавших к патриотическим чувствам, и московские фабриканты, которые заявили, что свободная торговля разорит страну. После некоторых колебаний власти не понизили, а подняли протекционистские тарифы. В 1869–1876 годах адвалорные пошлины в среднем составляли менее 13 процентов, но с тех пор они неуклонно росли вплоть до последних пяти лет века, когда они составляли в среднем 33 процента, а по некоторым статьям – и гораздо больше. Таким образом, московские промышленные магнаты были защищены от притока дешевых иностранных товаров, но не от иностранной конкуренции, ибо многие иностранные промышленники основывали свои фабрики в России ради того, чтобы воспользоваться преимуществами высоких пошлин. От этих незваных гостей пострадала даже твердо стоявшая на ногах хлопчатобумажная промышленность. Вокруг Петербурга возникли промышленные окраины, где находилось немало хлопчатобумажных фабрик, принадлежащих иностранным капиталистам; а небольшая польская деревня под названием Лодзь недалеко от немецкой границы быстро превратилась в процветающий город с 400 тысячами жителей и стала серьезным соперником древней столицы. Конкуренция со стороны этой молодой выскочки была так сильна, что московские купцы ходатайствовали перед императором о том, чтобы для их защиты таможенная граница была проведена вокруг польских губерний, но их прошение осталось без удовлетворения.

Под щитом высоких тарифов обрабатывающая промышленность в целом добилась быстрого прогресса, а хлопковая торговля ушла далеко вперед. На начало 1909 года, по официальным данным, число промышленных предприятий всех видов, находившихся под контролем правительства, составляло 32 601, на них работало 2 042 115 рабочих.