Россия в Первой мировой войне

е) служащие и работающие в учреждениях Военно-промышленных комитетов — 976 312

ж) служащие в частных кредитных учреждениях — 3700

______

2 176 362

К концу войны число данных отсрочек возросло по крайней мере до 2¹/₂ миллиона. По отношению к установленному выше общему числу призванных под знамена людей (около 15¹/₂ миллиона) число освобожденных от призыва достигает 16%.

Если рассматривать вопрос только в количественном отношении, то можно прийти к выводу, что вопрос освобождения квалифицированных работников[53]

был у нас разрешен более чем удовлетворительно. Но если углубимся в существо вопроса, мы увидим совсем другую картину.

Решение вопроса об освобождении квалифицированных работников от призыва в армию во время войны является делом чрезвычайно сложным. Представляя собою освобождение от долга жертвовать кровью, оно очень легко может сойти с пути действительной государственной потребности на путь фиктивно законного уклонения от исполнения опасного для жизни долга. Правильное решение этого сложнейшего вопроса современной защиты государства возможно только для народов, стоящих на высоком уровне социального развития, — для народов, у которых прочно привито сознание социального долга и социальной справедливости.

Россия, вступившая в 1914 г. в мировую войну, была слишком далека от этого уровня. Ее положение ухудшалось еще тем, что наши законоположения о воинской повинности были слишком кустарны. Идея о том, что современная война ведется не только армиями, но всем народом — всем государством, — была воспринята не по существу, а только формально. Наше законодательство предвидело только освобождение перечисленных выше в пунктах 1, 2 и 3, т.е. освобождение от призыва служащих в казенных учреждениях, на казенных заводах, на железных дорогах и т.п. Генерал Сухомлинов и его сотрудники думали вести войну при помощи одних слабо развитых казенных заводов. Таким образом, с первого дня общей мобилизации нарушалась возможность участия всех сил страны в деле своевременного и полного снабжения современной сложной материальной части армии.

«При первой же мобилизации, — пишет член Государственной думы Б.А. Энгельгардт[54], — огромное количество квалифицированных рабочих было отправлено в войска. Было ясно, что опытный слесарь принесет несравненно больше пользы у своего станка, чем в окопах, но сознание этого в правящих кругах явилось значительно позднее.

Промышленники, непосредственно затронутые в своих интересах уходом опытных рабочих на фронт, первые подняли вопль о необходимости более бережного отношения к промышленности. Однако, руководствуясь несколько узко понятым принципом — “тыл должен всем пожертвовать для фронта”, — военные власти вначале оставались глухи к этому воплю.

Но когда утрата квалифицированных рабочих сказалась на заводах и в копях понижением их производительности, опасность этого явления стала мало-помалу проникать в сознание центрального Военного ведомства и общественных кругов.

Военное же начальство в лице Ставки и младших военных соединений, загипнотизированное непосредственными нуждами фронта, до конца войны не давало себе отчета в том, насколько выкачивание сил из центра страны допустимо в интересах фронта.

Наше центральное ведомство оказывалось в этом случае в весьма трудном положении.

Оно прекрасно видело и понимало, насколько люди нужны Ставке и что они столь же необходимы лихорадочно работающей промышленности, но по самой структуре нашей правительственной власти оно не имело возможности занять роль арбитра в деле распределения сил между фронтом и тылом.

Приходилось действовать по линии наименьшего сопротивления и идти путем компромиссов.

В деле установления сроков и размеров призывов оно руководствовалось исключительно указаниями Ставки; в отдельных частных случаях оно стало проявлять подчас даже вредную слабость и уступчивость, особенно при предоставлении отсрочек и увольнений лицам с известным образовательным цензом, пригодным к занятию офицерских должностей.

К этому времени нужно отнести широкое развитие деятельности Военно-промышленного комитета и Всероссийского союза земств и городов, которые поглощали огромное количество интеллигентных служащих.

Нельзя отрицать большой пользы, принесенной этими организациями. Без их помощи наше интендантство вряд ли даже справилось бы с той огромной задачей, которая ему была предъявлена…

Нужно все же признать, что эти организации преувеличивали свои потребности в здоровых интеллигентных работниках. Там, где с успехом могла бы подвизаться аккуратная дама, они сажали крепкого мужчину, и вскоре Земгор сделался убежищем лиц, желавших укрыться от военной службы в опасное время войны».

Приведенные выше цифры показывают, что число освобожденных от призыва служащих в Земском и Городском союзах достигало всего 5352 человек. Таким образом, только что приведенное обвинение Б.А. Энгельгардтом Земгора несправедливо.