Россия вечная

Но теперь вернемся к судьбоносной необходимости Самосохранения России.

Самосохранение это включает не только национально-государственное сохранение, сохранение страны и державы, но и самосохранении на уровне экономики, культуры и духа.

Отсюда, например, необходима поддержка православия, при наличии, естественно, принципа свобода совести.

Неизбежно и вытекающее из духа доктрины непримиримое отстаивание национально-государственной и экономической независимости России. Фундаментальное значение имеет и сохранение русской культуры (философии, литературы, искусства, языка, народного искусства и т. д.) во всей ее сложности и целостности, как свободного (не скованного политической и иной цензурой) выражения всей глубины русского национального самосознания. Нельзя не учитывать также, что через высшие аспекты культуры неизбежно идет проникновение духа Вечной России в Россию историческую. Русская культура, как зеркало русского национального самосознания, фактически содержит в себе качества и внутреннее существо всех остальных концентр России. Поэтому ее значение необычайно велико. Важна и способность до конца ее понимать, проникать в нее. Естественно, она должна быть свободна, чтобы ее развитие было органичным и ничем не скованным[54] — тем более тогда ее «отдача» будет наиболее глубинной, проникающей в самые тайники национального сознания.

Тогда русская культура может внести свой существенно-глобальный вклад в становление русского патриотизма, вплоть до раскрытия в нем черт сверхъестественного патриотизма, поскольку русский патриотизм — согласно Русской доктрине — имеет свои корни, обращенные в сферу высшечеловеческую, в сферу Вечной России.

Само духовное раскрытие Вечной России в России исторической, разумеется, может идти без всякого участия государства, ибо такое раскрытие происходит на иных уровнях, но первоважнейшая задача государства — обеспечить само существование и безопасность исторической России в условиях скандальной планетарной неустойчивости (войны, экологические и иные катастрофы, подрывная деятельность и т. д.).

А это — по большому счету — нельзя сделать без постепенного формирования такой высоко образованной политической элиты, такого правящего класса, формулой веры которого является абсолютная бескомпромиссная преданность России, ее народу, идее Самобытности и Сверхценности России и полная неподкупность в этом отношении.

В этой политической элите (независимо от ее чисто социально-политических интересов) естественным путем должна концентрироваться вера в Россию, высше-государственная и даже мистическая воля к ее самосохранению и величию.[55]

Высокий смысл имело бы появление в конце концов совершенно новой российской интеллигенции, которая бы (в ее гуманитарных слоях) в корне отличалась бы как от «гуманитарной советской» интеллигенции с ее ограниченностью и примитивизмом, так и в особенности от фрондирующей или диссидентской с ее, мягко говоря, предательством по отношению к России. Непристойно интеллигенции играть роль марионеток антироссийских (зарубежных) сил, даже если такое положение оплачивается всякими подачками.

Черты этой новой, крайне желательной для России, интеллигенции нетрудно предугадать: высшая образованность, духовность (в нормальном смысле этого слова), воля к свободному и глубинному творчеству, любовь к России…

Патриотизм ее должен быть вполне сочетаем с творческой и духовной свободой, тем более сама Россия настолько глубинна, что ее духовное богатство неисчерпаемо, в том числе для людей творческих.

Отметим также, что поскольку духовное начало в России не является привилегией только «образованных» классов, то объединение духовных, творческих сил из самого народа, из его глубинки, с интеллектуальной элитой несомненно, даст свои необычайные плоды.

Какова же тогда может быть формула и суть новой национально-государственной[56] идеологии (НГИ), в которой отражались хотя бы экзотерические, «понятные» каждому, установки Русской доктрины. Такого рода «мировоззрение» не может быть создано «сверху», чтобы быть жизненной, она должна корениться в сердцах людей. Сама по себе Русская доктрина отвечает этим требованиям, но она должна быть адекватно переведена на массовый, социально-экономический и политический уровень, и здесь неизбежны весьма специфические нюансы, тонкости и даже затруднения. Не претендуя в этом отношении на «окончательность», можно тем не менее, начав с чисто социально-исторического, даже психологического аспекта, предложить следующую простую формулу, заключающую в себе, как увидим потом, вполне глубокий смысл.

Эта простая формула такова:

Труд — Любовь — Россия.

Но главное заключается в ее расшифровке: попробуем ее раскрыть, но сначала о прямом, непосредственном смысле этой триады.