"Рот Фронт!" Тельман

Это решение пришло нелегко и не сразу.

...И все началось, пожалуй, на пасху 1900 года, когда Тельман еще жил с родителями. Его, четырнадцатилетнего (только-только окончил школу), пригласили товарищи на собрание социалистической молодежи. Так и сказали ему; «Соберется социалистическая молодежь», и в самих этих словах было нечто притягательное, как магнит.

Эрнст оказался в большом зале, битком набитом молодыми людьми. Здесь было много и его сверстников.

- Тедди! - кричали ему. - Иди к нам!

- Мы потеснимся!

- Сейчас будет выступать товарищ Август Бебель-! И когда на трибуну поднялся невысокий коренастый

человек с густой копной седеющих волос, зал взорвался неистовыми аплодисментами.

Эрнст, захваченный общим энтузиазмом, тоже хлопал изо всех сил.

С той трибуны в его ранней юности он услышал слова, запомнившиеся на всю жизнь.

- Вы дети рабочих, - говорил Август Бебель. - Вы знаете, какой ценой вашим отцам достается хлеб насущный. Вы знаете, кто враг рабочих, а если не знаете еще, то должны знать! Враги рабочего класса, а значит, и ваши враги - капиталисты, которым принадлежат верфи, корабли, заводы и фабрики. Они эксплуататоры ваших отцов. Они станут вашими эксплуататорами, когда вы вольетесь в пролетарские ряды. И выход у нас один - борьба за социализм, при котором не будет господ и рабов, сам народ станет хозяином своей судьбы. Но победим мы в одном случае, - когда будем едины, когда будем действовать сообща! Такое объединение возможно только в нашей рабочей партии, в социал-демократической партии Германии! Молодых рабочих Гамбурга я зову в наши ряды! Вы вступаете во взрослую самостоятельную жизнь. В одиночку вы - ничто, объединенные и сплоченные - все!

И опять зал взорвался аплодисментами.

Нет, не все увиденное и услышанное тогда Эрнст Тельман понимал. Но его юное сердце билось в унисон с тем молодым, рабочим залом.

«Здесь, здесь моя правда!» - думалось ему.

На том собрании за двадцать пфеннигов он купил тонкую книжку «Как я стал борцом за социализм» и просидел над ней всю ночь - перечитал несколько раз, стараясь понять написанное.

А утром, когда он во время завтрака заговорил с отцом о пережитом на собрании молодежи и о содержании книжки, которая за ночь буквально потрясла его своими обнаженными, жесткими истинами, Иоганн Тельман нахмурил брови, особо не вникая в страстную исповедь сына:

- Все это пустое. С возрастом пройдет. По себе знаю. Иди-ка лучше в лавку.

Не тогда ли появилась первая глубокая трещина в их отношениях?

Уже покинув родительский дом, Эрнст часто вспоминал то утро.

...Что же еще было в первое самостоятельное пятилетие жизни?

Сначала он работал в театре Друкера, однако по утрам регулярно отправлялся в порт на поиски заработка.

Потом устроился грузчиком в складском хозяйстве, потом работал на мельнице, перемалывавшей на удобрение гуано и рыбу, - гамбургские рабочие называли эту мельницу «костоломкой». Именно здесь Эрнст Тельман получил первые тяжелые уроки «по капиталистической системе эксплуатации и ее методам», как писал он впоследствии. Характерно, что молодые рабочие за одинаковую работу со старшими получали гораздо меньше, хотя и старшим хозяева платили гроши.

Эрнст снял каморку в грязном рабочем квартале. Теперь пролетарский Гамбург, его тяжкий труд, грохот порта, жизнь докеров и рабочих, их быт, заботы, радости, печали были постоянной средой, в которой формировался его характер.

Он ходил на рабочие собрания и митинги, он слушал выступления лидеров социал-демократической партии, присутствовал на жарких политических дебатах (оказывается, на одни и те же вопросы и проблемы члены одной партии смотрят по-разному... Это крайне удивляло) - пока Эрнст Тельман больше слушал, думал, сопоставлял...

И наконец принял решение.

...Да, это великое дело, когда в начале самостоятельного пути у тебя есть старший друг, наставник, который поддерживает тебя в решающий миг жизни.

Пятнадцатого мая 1903 года над Гамбургом повисли низкие тучи, и с утра зарядил дождь.

За Эрнстом в его каморку с подслеповатым окном зашел Хорст, сразу заняв своим огромным телом все жилое пространство.

- Ты готов, Тедди?

- Готов! - И сердце забилось чаще.

- Что ты написал в заявлении? Покажи-ка!

Эрнст протянул своему другу лист бумаги.

- Что же, все точно, - одобрил Хорст, прочитав небольшой текст. - А краткость, как известно, сестра таланта. Дождь же нам не помеха. Я взял свою брезентовую накидку. Пошли!

Собрание партийной группы происходило в одном из двух залов неказистого кафе в узком переулке возле самого порта, так что и через закрытые окна были слышны пароходные гудки, лязг металла, даже крики неугомонных чаек.

За столами сидело человек тридцать: обветренные лица, мозолистые руки, крепкие голоса. Многих из этих людей Эрнст Тельман знал.

Когда была исчерпана повестка дня, председатель собрания докер Пауль Бурш сказал:

- А теперь - прием в партию. Хорст, тебе слово! Поднялся Хорст, успев ободряюще хлопнуть по плечу Эрнста, щеки которого пылали от волнения.