Ротвейлер

Анвар рылся в коробках со старым тряпьем на чердаке родительского дома в поисках подходящей накидки или балахона. Результат его разочаровал. Анвар спустился в родительскую спальню. Может, взять сари на этот раз? Сари, – некоторые просто красивейшие, – мать надевала на званые вечера или благотворительные приемы. К сари можно надеть вуаль. А лицо Джулитты прикрыть необходимо – она слишком светлокожая, и будет странно выглядеть в таком одеянии. А макияж Анвару казался чересчур сложным делом. Какое из этих сари не понадобится матери в ближайшее время? Бледно-розовое с серебряным подолом? Он вспомнил, как она говорила, что уже слишком стара для такого. Он также не видел, чтобы она надевала темно-синее с белым узором. Оно было из хлопка и, вероятно, казалось ей слишком простым для приемов. Но лицо должно быть полностью закрыто, и хотя женщина в сари может надеть дупатту,[19] ее лицо не будет скрыто полностью. В самом углу шкафа он нашел длинный балахон с пуговицами и поясом, темно-серый, похожий на те, что носят мусульманки на Ближнем Востоке. Мать купила его года четыре назад, когда они с отцом ездили отдыхать в Сирию. Мать сказала, что вещь теплая и ее можно носить зимой, но так ни разу и не надела, насколько он помнил. И хоть она не была слишком разборчива в одежде, этот балахон не прельстил даже ее.

Джулитта сможет надеть его с какой-нибудь самодельной чадрой. Даже с белой. Потому что шелковый шарф не скроет ее лица полностью. Анвар засомневался, смогут ли они изготовить чадру, но решил, что достаточно будет просто обвязать черный широкий платок вокруг головы, под глазами и над бровями, и завязать сзади на узел. Он свернул балахон, отыскал длинный черный шарф в ящике и вернулся в фургон, не попрощавшись с сестрами.

По дороге к Паддингтону он размышлял о скупом рыцаре. Придется подыскать ему новое прозвище. Они доят его такими темпами, что золота у него скоро совсем не останется. Где же ему встретиться с Джулиттой на этот раз? Может, в парке? В этом небольшом треугольнике из травы и деревьев, расположенном между Бродли-стрит и Пенфолд-стрит? Это довольно безлюдное и тенистое место, ночью там небезопасно, но при свете дня вполне сойдет. К тому же совсем рядом с парковым садом находятся жилые районы на Кроуфорд-плейс и Бринстон-сквер. С другой стороны Лиссон-гроув, а Бостон-плейс, где Джереми убил одну из девушек, шла мимо станции Марилебон по направлению к Дорсет-сквер.

Воспоминание об убийстве Кэролайн Данск, возможно, впервые в жизни пробудило в Анваре рыцарские чувства. Отцу бы это понравилось, хотя, конечно, нет, принимая во внимание ситуацию, в которой родились эти чувства. Но почему нет? Он улыбнулся сам себе.

Мужчина, купивший китайские часы, пришел снова. Инес подумала, что в часах обнаружились неполадки – трещины в фарфоре или неточный ход. Но мужчина жаловаться не стал, а принялся восхищаться другими вещами и разговорился с Инес.

Оказалось, что ему шестьдесят, он недавно овдовел, был адвокатом и ушел на пенсию. Живет на Сент-Джонс-Вуд. Он не представился, надеясь, вероятно, что она запомнила имя, прочитав его на чеке, которым он расплачивался, когда покупал часы. Она напрягла память, но вспомнить не смогла, а достать из стола копию чека было неудобно.

Фредди вернулся с Людмилой после ланча ровно через полчаса, как и обещал, но Инес обрадовалась ему. После прихода Фредди мужчина побыл еще две минуты и попрощался. Сказал, что зайдет в понедельник, его заинтересовали некоторые вещи в магазине.

– Сразу ясно, что ты ему запала в душу, – выдал Фредди.

– Не смеши.

– Ладно, как хочешь. Бедный старый Фредди, как всегда, неправ. Но посмотрим, посмотрим…

Вечером она собиралась посмотреть не один, а два фильма про Форсайта.

Но когда подошло время Инес налила себе стакан вина и уселась перед экраном, то не стала нажимать на кнопку, а спросила себя: может, в том, что она так лелеет свое горе, есть нечто неестественное, даже нездоровое? Она уже и так очень долго купалась в мечтах об ушедшей идеальной любви. Как говорится, пора идти дальше.

Она открыла книгу, которую купила несколько месяцев назад, но до сих пор не прочла.

Глава 28

Удавку для каждой девушки он всегда использовал новую. Первую жертву задушил ее же цепочкой. Это была единственная возможность, потому что когда он посадил Гейнор Рей в машину, то понятия не имел, что убьет ее. А зимой он использовал электрический шнур, который лежал в бардачке. С тех пор, когда он выходил на вечернюю прогулку, то брал с собой что-нибудь подходящее для этой цели: кусок веревки, шнур, полоску материи, хотя никогда не планировал специально убивать или преследовать девушек. Он просто заботился о себе, мало ли что случится, и если подвернется «его» женщина, то без своего орудия он с ума сойдет. Иногда он думал о том, что если его арестуют и обыщут, он не сможет объяснить назначение удавок. Разве смогут его понять законопослушные люди, которые не прочувствовали этого? Он и сам не так давно был законопослушным.