Ровным счетом ничего

Мне довелось слышать неземной смех, детский смех, чудесный хохот, совершенно прелестный, чистый как серебро. Божественное хихиканье. Я возвращался вчера, в воскресенье, около семи домой, и тут я услышал его, и вот я непременно должен об этом поведать. Как бедны в своей серьезности и со своими постными физиономиями взрослые, большие люди. Как богаты, как значительны, как счастливы малые люди, дети. Такое вот полное, богатое, блаженное счастье заключалось в смехе двух девочек, шедших вместе со взрослой женщиной, такая неуемная, очаровательная радость. Отдаваясь смеху, они были само блаженство. Я нарочно сбавил шаг, чтобы подольше их послушать. Как они наслаждались, как упивались всей прелестью, что только может заключаться в смехе. Они просто не могли остановиться, и я видел, как их даже трясло. Они прямо корчились от смеха. В этом была такая чистота, это было совершенно по-детски! Над чем они смеялись, возможно, необузданнее и милее всего, так это над строгой миной, которую посчитала необходимой состроить сопровождавшая их барышня. Серьезность девушки более всего их веселила. Однако в конце концов, захваченная таким заразительным весельем, рассмеялась и степенная старшая. Она была побеждена детьми и теперь хохотала как дитя вместе с маленькими победительницами. Как торжествуют счастливые над угрюмыми! Двое детей в своей невинности смеялись над всем, над сегодняшним и вчерашним, над тем и этим, над самими собой. Они не могли не смеяться над своим собственным смехом. Он казался им все смешнее, веселее. Я был совершенно счастлив, что мне было дано услышать концерт этих колокольчиков. Они смеялись всю дорогу. Они чуть не падали, чуть не рассыпались от смеха. Все в них, милых счастливых детях, смеялось вместе с ними, голова, каждая часть тела, руки, ноги. Они состояли из одного смеха. Как сверкала и блистала радость в их глазах! Я был почти уверен, что они так ужасно, так свирепо, так неудержимо смеялись над каким-нибудь глупым мальчишкой. Так плутовски и в то же время так прелестно, так трогательно и так распущенно. Быть может, повод для веселья был совсем ничтожный. Дети самые что ни есть искусники в том, чтобы найти повод для совершеннейшего блаженства. Достаточно было какого-нибудь мелкого, едва заметного повода, а они раздули из этого целую историю, привесив к ней такой долгий, раздольный, неуемный, брызжущий через край смех. Дети знают, что им нужно для счастья.

ДОКТОР