Роза Дюруа

— Может быть, сеньор Рикардо и прав, — покачала головой старая служанка. — Стоит давать ей больше свободы и самостоятельности.

За это Лус решила бороться с первого же дня. Сцена в саду поразила ее. Такой опеки и кудахтанья над собой она терпеть не собиралась. Конечно, для начала придется вести себя немного как Дульсе, чтобы контраст не был бы уж слишком явным.

Лус огляделась. Комната сестры была больше, просторнее, чем ее собственная спальня в Гвадалахаре, и обставлена лучше, в ней гораздо больше дорогих и ненужных безделушек. В то же время чувствовалось, что здесь живет девочка, ребенок, несколько своевольный и непослушный, но совсем не самостоятельный.

Разговаривая с сестренкой, Лус уже почувствовала, что, несмотря на то, что очень во многом они с Дульсе были похожи, она казалась себе старше. И дело даже не в том, что Лус умела готовить, ходила по магазинам, могла перешить платье и ухаживала за больной Томасой, она чувствовала себя девушкой, а Дульсе продолжала оставаться ребенком. Она еще не начала всерьез интересоваться молодыми людьми, не очень обращала внимание на моду.

Лус вздохнула и подошла к письменному столу. Здесь все было кое-как сложено в кучу — учебники, тетради, листки бумаги. Удивительно, но почерк у них оказался похожим, недаром они все-таки близнецы, только у Дульсе он был как бы чуть более неровным. Сказывалось отсутствие аккуратности и дисциплины. «А ведь когда мы родились, мы были почти одинаковыми, — подумала Лус, — как много все-таки зависит от воспитания. Наверно, если бы я жила здесь, я бы так и не начала петь».

Лус казалось удивительным, что, несмотря на то что Дульсе была постоянно в центре внимания тети Кандиды и Селии, они, в сущности, обращали на нее очень мало внимания — ничему не научили ее, ни шить, ни готовить, не развивали ее способностей. Лус открыла ящик письменного стола и увидела акварели и рисунки Дульсе. Она на самом деле отлично рисует. «Как я — пою», — подумалось Лус. Но никому из Линаресов и в голову не пришло начать серьезно учить девочку рисованию.

Внизу хлопнула входная дверь. Отец! Папа! Рикардо Линарес. Лус вся сжалась. Сейчас ей предстоит увидеть отца — фактически в первый раз в жизни. Какой он? Лус видела его только на фотографии, которую ей принесла Дульсе, но что можно сказать о человеке по фотографии?

Лус нерешительно вышла из комнаты и встала наверху лестницы, с интересом и одновременно со страхом смотря вниз. А вдруг он ей не понравится? Или ей покажется, что он недостоин такой женщины, как мама, — ведь Роза казалась Лус самой красивой, самой умной и вообще самой замечательной женщиной на свете. Но тут… Лус боялась увидеть отца, потому что боялась разочароваться в нем. Дульсе, конечно, от него без ума, это было видно, когда она говорила об отце, но ведь Дульсе знала его с детства.

Поэтому Лус продолжала в нерешительности стоять наверху, боясь спуститься вниз. Она прислушивалась к голосам, которые доносились из столовой. Вот ворчливые и одновременно немного смешные выговоры тети Кандиды, спокойный, мягкий говор Селии, а вот мужской голос — Лус прислушалась внимательнее и вздохнула с облегчением: голос ей нравился. Он был добрым и немного насмешливым, становилось понятно, что мужчина, которому он принадлежит, немного подшучивает над «своими женщинами», но на самом деле очень их любит.

Теперь Лус стала спускаться вниз решительнее. И вдруг дверь гостиной настежь распахнулась и туда вошел человек. Он был одновременно похож на ту единственную фотографию, которую видела Лус, и не похож. Он оказался гораздо лучше — высокий, стройный, с мягкими волнистыми волосами, которые только чуть-чуть тронула седина на висках. В глазах играют веселые искорки, а на добром приветливом лице сохранилось что-то от мальчишки.

Лус остолбенела. Несколько минут назад она боялась, что ее отец окажется лысым занудой в очках, противным и вредным, а теперь застыла в изумлении — она и подумать не могла, что он такой красавец. И еще совсем молодой. «А мама все эти годы думала, что он погиб, — мелькнуло у нее в голове, — или не думала, а тут что-то другое?»

— Дульсита! — весело крикнул ей снизу этот незнакомый, но такой родной мужчина. — Ну как, вернула ты свою кофточку? Да что ты там стоишь, кофе уже давно на столе.

Лус медленно спустилась вниз, все еще робея при виде этого симпатичного мужчины.

— Папа? — нерешительно произнесла она. Как непривычно ей было произносить это слово.

— Да, — он поднял брови, — ты о чем-то хочешь меня попросить?

— Нет… — ответила Лус, глядя на отца во все глаза, — то есть… я хотела сказать…

— Ты хочешь напомнить мне, что я обещал сводить вас с тетей Ванессой в театр, — так ведь? — подмигнул Лус Рикардо. — Я об этом прекрасно помню. Давай пойдем завтра, пока у нас с тобой каникулы и нам не надо рано вставать. Куда пойдем?

— В оперу! — на одном дыхании, не раздумывая, выкрикнула Лус. Еще бы, она всю жизнь мечтала посетить столичную оперу и увидеть воочию тех знаменитых певцов, которых слышала только в записи или по радио.