Роза и лев

— Какой поразительный цвет… Как он возбуждает! Вот еще одно напоминание Монтегью о том, что у меня в руках его «серебряное» сокровище. А ваш папаша, как известно, охоч до серебра. Не правда ли, мадам? Он всегда опускает его в кубок с элем «на счастье» и, кстати, оберегая себя от отравления.

Де Ленгли вдруг обернулся и увидел, что люди в холле, которые вроде бы должны были заниматься делами, на самом деле, разинув рты, слушают его разглагольствования. Он опомнился.

— Неужели вы настолько глупы, леди Джоселин, что впрямь подумали, что я способен прикончить или изуродовать вашу сестрицу? Я лишь собираюсь отрезать клок столь дивных волос и послать эту безделицу вашему отцу. Как вы считаете, он признает, что это локоны его обожаемой дочурки? Если так, то подарок лишний раз напомнит ему, какую ценную добычу я ухватил по воле случая.

Аделиза взвизгнула и забилась в его руках.

— Потише, милая леди. Мне неприятна даже мысль, что я по неосторожности вдруг перережу это нежное горлышко. Если я кого-то убиваю, то делаю это с определенной целью. А вы слишком очаровательны, чтоб лишать вас жизни… Мертвая вы будете выглядеть гораздо менее привлекательно.

Аделиза закрыла глаза и закусила жемчужными зубками нижнюю губу. Из-под ее густых ресниц катились одна за другой крупные слезы, Джоселин больше не могла выносить это зрелище. Она шагнула вперед и властно вытянула руку.

— Отдайте мне кинжал! Если вы хотели чем-то раздразнить моего отца, то, по-моему, в этом уже преуспели. Моей сестре хватит сегодняшних переживаний вперед на долгие годы. И мне, кстати, тоже.

К ее удивлению, он согласно кивнул.

— Вероятно, вы правы. Призраки прошлого слишком назойливы. Настала пора дать им пинка под зад, чтобы они убрались вновь на тинистое дно, где им и место.

Когда Джоселин брала из его рук кинжал, небывалое чувство облегчения охватило ее. Разумеется, она не верила, что он убьет Аделизу. Ни один мужчина, будучи в своем уме, не поднимет руку на подобное воплощение красоты. Но все же, все же он был близок к совершению безумного поступка.

— Успокойся, Аделиза, — твердила она захлебывающейся в истерических рыданиях сестре.

Аделиза, задыхаясь, глотала слезы, но все же старалась гордо вскидывать головку, чтобы показать этому чудовищу, что она его не боится.

Джоселин натянула ее волосы и аккуратно срезала небольшую прядь. Серебряный локон поддался отточенной стали, словно мягкое, растопленное в тепле масло.

— Получите то, что вы хотели, сэр Роберт. Конечно, наш отец узнает волосы Аделизы. А теперь позвольте нам удалиться.

Де Ленгли разжал свою железную хватку, и Аделиза грудью упала на стол.

— Вы чудовище! Чудовище! — вырывались из ее уст дерзкие восклицания. Более сильных ругательств она не знала. Ее уши не воспринимали грубости, которые позволяли себе ее отец и брат. — Пусть не будет у вас потомства! Сгорите вы в адском пламени! — выкрикивала она.

— Зачем предсказывать то, что уже в прошлом? Я один как перст, а за моей спиной пепелище. То, что я пока еще существую, больше всего огорчает герцога Генри Анжу и его прихвостней. Да и родитель ваш расстроится, когда получит послание с сувениром от покойника.

Ему не надо было оглядываться, чтобы убедиться в присутствии верного сэра Джеффри. Поэтому он бросил через плечо:

— Отведи женщину в ее покои. Пусть посидит под замком и погадает, что еще может сотворить с ней ее тюремщик.

Джеффри с готовностью исполнил приказ хозяина и повел, вернее, понес обессилевшую Аделизу к лестнице.

— Крепитесь, леди! Шаг… еще один. Я принесу вам наверх вина для подкрепления. А служанка вас разденет и уложит в кровать.

Джоселин растерянным взглядом проводила удаляющуюся наверх сестру.

Де Ленгли явно ожидал, когда она обернется к нему, и наконец дождался…

Их глаза встретились в безмолвном поединке. Только сейчас до ее сознания дошло, что она по-прежнему держит в руке обнаженный кинжал. Вряд ли он опасается выпада с ее стороны. Они оба уже один раз убедились, что ее воинственность ни к чему не приведет.

Она возвратила ему оружие.

Вдруг ей вспомнилось, что он сейчас в горе из-за смертельной раны своего друга. Как сказал сэр Джеффри, милорд в своей жизни терял многое, а приобретал малое. Джоселин почувствовала к нему почти материнское сострадание. Она была готова все ему простить.

— Забудьте проклятие Аделизы, милорд. Она искренне любит отца. Вы ее слишком напугали, а даже кролик способен в страхе нападать на того, кто ему угрожает.

Де Ленгли молча принял от нее кинжал, но усмешка на его лице не позволила Джоселин увериться, что состоялось окончательное примирение.

— Я не думаю, что вы были способны ранить ее, сэр. Даже царапнуть женскую кожу кинжалом — это не в ваших правилах. Но только не играйте со мной и с нею, как кот с мышью. Когда вы в гневе, милорд, то становитесь отвратительным.

— Согласен. Многие мне это говорили. Ярость, которая накатывала на Роберта, вдруг стихла. Джоселин поняла, что он до предела измотан и недавним сражением, и многими предшествующими бессонными ночами.

— Когда вы за последние дни отдыхали, милорд? — сочувственно спросила она.